Только после третьей попытки Кадыр-хан выбрался из трещины и, окончательно измученный, тут же потерял сознание. У Гафара еще хватило сил оттащить напарника от провала. Затем он лег рядом и тоже впал в забытье.
Ему казалось, что он летит куда-то к звездам, пронизывая белые пуховые облака. И вот перед ним открылся чудесный сад. Диковинные деревья источали нежные ароматы, яркие цветы купались в струях прохладных ручьев. «Это рай!» — с удивлением понял Гафар.
Гафар вздрогнул, открыл глаза. Райский сад бесследно исчез. Тихо завывал ветер, гоня снежную поземку.
Белов торопливо развязал рюкзак. Сверху лежала фляга с горячим чаем: видимо, сержант, командовавший нарядом пограничников, все время держал ее за пазухой.
— Сережа, глотни, сразу полегчает, — поднес ее Николай к посиневшим губам Ларина.
Потом достал походную аптечку. Ножом отрезал рукав штормовки, тщательно обработал края раны йодом. Разорвав индивидуальный пакет, Белов осторожно наложил стерильные подушечки, начал делать повязку. После напряжения штурма скальной стены пальцы дрожали — витки бинта ложились неровно, образуя «карманы», приходилось все время переворачивать его.
Лейтенант то и дело поглядывал на лицо Сергея, пытаясь понять, не причиняет ли боль. Начальник заставы спокойно наблюдал за его работой, одобряюще улыбнулся:
— Красиво бинтуешь. Прямо спираль получается.
— Не давит?
— Нет.
Закончив перевязку, Николай приготовил шприц.
— Тебе анатоксин вводили?
— Что это?
— Ну, противостолбнячная сыворотка.
— Да.
Белов быстрым движением проколол кожу, сделал инъекцию и тут же похолодел от внезапной мысли.
— Нужно спускаться, — мрачно сообщил он.
— Почему? Я хорошо себя чувствую.
— Не в этом дело. У тебя может начаться бешенство.
Ларин хмыкнул, с нарочитой ехидностью спросил:
— С какой стати? Я всегда отличался хладнокровием.
— Не дури, Сережа! — Белов был не на шутку встревожен. — От укуса… Слюна этой кошки попала в рану. Ирбисы ведь обычно не нападают на человека. Соображаешь?
Ларин немного помолчал, облизал пересохшие губы, потом неуверенно сказал:
— Что ты мне голову морочишь? Мы возьмем его сегодня… А потом делай что хочешь!
— Ты что? — возмутился Николай. — В клинической стадии болезнь неизлечима! Пойми, Сережа, это дикое животное. Неизвестно, в каком состоянии оно находилось. Иногда инкубационный период длится всего несколько часов…
— Значит, я обречен? — Ларин прищурил глаза.
— Нужно начать прививку антирабической вакцины. — А у меня ее нет.
— Нет так нет… Какие первые симптомы бешенства?
— Трудно заметить, особенно здесь, в горах: расстройство дыхания, кажется, будто воздуха не хватает; спазм горла при попытке сделать глоток, раздражительность…
— Считай, что раздражительность уже налицо, — хмуро промолвил Ларин. — Нужно рискнуть, Коля. Пойми, другого выхода нет. Доставай радиостанцию.
Белов глянул в темноту провала, на какую-то секунду задумался, а затем решительно произнес:
— Товарищ старший лейтенант, прошу разрешить мне доложить начальнику отряда о происшествии. — И, чуть смягчив тон, добавил: — Я все-таки офицер медицинской службы, и у меня свои обязанности.
Начальник пограничного отряда полковник Иван Семенович Шрамов прилег на диване в своем кабинете. Он ждал сообщение от Ларина. Час тому назад с участка доложили, что поисковая группа «ушла на стенку» и вроде движется хорошо.
Иван Семенович нервничал: на горы навалился циклон, а это означало, что даже утром вертолеты не смогут помочь поисковой группе.
Покусывая нижнюю губу, полковник пытался просчитать возможные варианты дальнейших действий. Первой неизвестной величиной в этой задаче, самым большим «икс», была догадка Ларина о перебросе. Он поверил интуиции начальника заставы, потому что отлично знал этого вдумчивого, старательного офицера.
Как только старший лейтенант доберется до плато, «икс» должен приобрести реальное значение. Даже если поисковая группа опоздает и лазутчик проскочит, то все равно Ларин установит факт его прохождения; каждый пограничник знает: человек не может пройти, не оставив следа. И тогда будет включен в действие другой вариант — сложный, трудоемкий, но необходимый, который обязан неотвратимо привести к успеху.
А если поисковая группа не дойдет? Что тогда?
…Раздался тихий зуммер селектора. Шрамов бросился к столу, нажал кнопку.
— Слушаю.
— Товарищ полковник, старший лейтенант Ларин вышел на связь.
В горы вползал серый унылый рассвет. Лохматые тучи неслись над вершинами, посыпая их колючей ледяной крупой.
Чтобы выйти на гребень, лазутчикам нужно было пересечь небольшую ложбину, справа от которой находился лавиноопасный склон. Кадыр-хан, наученный горьким опытом, решил внимательно изучить в бинокль намеченный маршрут. И первое, что он увидел, — фигурки двух людей, направлявшихся к хребту со стороны западного провала.
— Ложись! — крикнул Кадыр-хан Гафару и сам поспешно прыгнул за камни.
Он продолжал наблюдать за неизвестными и по тому, как сноровисто те заняли удобную позицию, понял: это военные, и они его заметили.
«Вот и все, — с тупой злобой подумал Кадыр-хан. — Сколько мук, страданий… И ради чего?»
Как ни странно, страха не было.
— Лежи. Не высовывайся, — прошептал он Гафару, который еще не подозревал, как близко привел его аллах к желанным вратам загробной жизни.
«Может, случайный патруль?» — ухватился было Кадыр-хан за спасительную мысль. И тут же сам прогнал ее: «Глупости! Со стороны западного провала смогут подняться только специально подготовленные аскеры. Значит, они знали, что мы идем, спешили наперехват».
— Приготовь оружие, — негромко приказал Кадыр-хан. — Впереди аскеры…
Ларин сразу засек Кадыр-хана, который, не ожидая встречи, беспечно взобрался с биноклем на валун.
— К бою! — привычно прозвучала команда. В сердце колыхнулась жгучая радость: не ошибся! Но тут же поток тревожных мыслей смахнул веселое возбуждение: «Как брать?.. Наверно, он тоже заметил нас…»
Кадыр-хан действительно думал почти о том же: «Что делать? Кажется, Гафара они не видели…»
Ларин мельком глянул, на склон: набухший весенний снег в любой момент готов был обрушиться.
— Видал, пласт какой? — услышал он взволнованный шепот Белова. — Только чихни — сразу загремит.
«Допустим, начну отходить… — Кадыр-хан хладнокровно искал спасительный выход. — Огонь открывать не станут. Люди опытные, понимают: при первом же выстреле сойдет лавина…»
