себя налет на стене и характерный запах.
— Распидорасило! — Капитан радостно хлопнул в ладоши, — Ну ты Ганс и экзорцист!
— Йа! Гут сравнений… Но я пока не понимайт причин. Фрау Алиса говорит, что наш мир их не принимайт…
— Что это значит?
— Это покажейт анализ взятый образец.
— Ладно… Мы тогда на боковую — ты только тут больше громко ничего не взрывай…
— Мы проследим — заверил Ур, — У нас все равно время бодрствования.
* * *
Федор еще немного потолкался в лаборатории, глядя как Доктор увлеченно колдует с химией, сделал обход, сверился с графиком вахтенных и, разбудив Багира, пошел готовится спать. Почистив зубы он включил душ и принялся с наслаждением намываться. Хлопнула дверь предбанника. Федор крикнул «Занято!», но дверь все равно открылась и на пороге нарисовалась улыбающаяся Чума.
— Превед!
— Э! Это мужской! — Федор прикрылся мочалкой, — Опять перепутали что ли?
— Йа знаю! Ты мну проста нравишся.
Протянув руку она выдернула мочалку и кинула её на крючок.
— А! Ты в этом смысле… Могла бы хоть как-то намекнуть…
— Иа намикаю… Памоишься — прихади.
— Куда?
— Туда — Тайга мну ключ от их патайной комнаты дала.
«Потайная комната» была ни разу не потайной, и о ней были в курсе все. Равно как и о том, чем там занимаются. Так что домывшись, Федор в задумчивость почесал затылок, еще раз почистил зубы и потопал по указанному адресу.
Внутри царил, как выражался Старпом, «интимный полумрак». Чума возлежала на широком ложе из матрасов кинутых прям на пол и задрапированных покрывалом. Единственную её одежду составляли цепочки, которые она так усердно плела все это время. Правила приличия требовали сделать комплимент, поэтому Федор, заперев дверь одобрительно кивнув выдал: «Здорово смотришься!»
— Тибе нравица?
— Ну да. Я все время думал, зачем ты столько колец в себя воткнула, а оно оказывается вот для чего. Тонкая работа…
— Иди ка мне…
Чума с грациозностью, которая, похоже, была у южанок в крови в не зависимости от происхождения и воспитания, выгнулась и похлопала рукой по ложу. Федор отказываться не стал: что греха таить — все на борту черной завистью завидовали сперва Старпому, потом Амязу, потом Тайге и Келпи. Ну и Марио немножко, хотя зная Лиссу — больше сочувствовали. А тут само, можно сказать, организовалось.
Раздевшись, благо после душа на нем были только трусы, он подавил в себе желание сигануть с разбегу, как в стог — в стоге, как рассказывал дядя показывая шрамы, могли быть вилы, а тут… Кто его знает, что тут забыть могли? А ты на это с размаху голым задом…
Аккуратно опустившись Федор, ухватив Чуму за бедра подтянул к себе и, решив что сразу, вот так вот, без церемоний, насаживать будет невежливо, вытянул руки и провел ими от её ключиц через грудь по животу и вниз. Цепочки под ладонями по очереди натягивались дергая кольца.
— Тебе не больно?
— Ни! Больна, канешна, но большы приятна… Страннае чувства.
— Ну хорошо… Ты скажи если что не так…
— У тиби девушек ни было?
— Были… Но таких — никогда!
— Каких — «таких»?
Федор хотел сказать: «С кольцами в срамных местах», но вся прочитанная на борту литература подсказывала, что это вряд ли будет воспринято как комплимент, так что он решил сказать: «Стройных».
— Прафда!? А я думала што я тощия…
— Да нет… Ну может была раньше худее чем надо, а сейчас — нормально. Я вообще не люблю шибко толстых.
— Пачиму? — обхватив его ногами польщенная Чума начала игриво тереться.
— У нас в доме для тех у кого жены одна койка на двоих была. Я с детства решил, что на толстой не женюсь — не люблю в тесноте спать…
Чума засмеялась. Смех у нее был странный — больше похожий на клекот, но Фёдор поймал себя на мысли, что это даже хорошо. При её, мягко говоря, нестандартной внешности, мелодичный смех выглядел бы крайне наигранно, а тут сразу видно — настоящие эмоции.
Всем давно было интересно попробовать дернуть за кольцо, которое Чума носила в носу. Его все, по аналогии с гранатой, шутя называли «чекой». Не удержавшись от соблазна, Фёдор зацепил его указательным пальцем и потянул заставив Чуму ойкнув приподняться, после чего поцеловал. Получилось несколько неуклюже.
— Извини… Я слишком сильно? — спросил он видя что та схватилась за нос.
— Нимного… Сделай ище раз…
— Понравилось? — Фёдор осторожно потянул за кольцо снова, — Скажи когда перестать.
— Эсли крофь пайдет пиристань…
— Вообще не капельки не больно, что ли?
— Как будта па носу заихали нагой…
— Это же плохо?
— Аха… Но сийчас пачиму-та прикольна. Йа йобнутая, да?
— А какая разница? Тебе же нравится?
— А тиби?
— А мне нравится, что тебе нравится. В этом же весь толк — делать так чтобы друг другу хорошо было?
— Аха! — Чума прогнулась и поерзала, — Сделай мну хорошо…
* * *
Делавший обход Багир остановился возле двери и прислушался. Когда речь перешла в стоны, он передернул плечами и завистливо пробормотав: «Харашо ым там, да!» огляделся. Потом решительно зашагал в лабораторию. Китты носились по коридору с прибором, испытывая его возможности, Доктор химичил, а Ведьма дремала свернувшись калачиком прямо под одним из столов. Покосившись на неё, Багир одернул портупею и бочком подошел к Доктору.
— Нэ спытэ?
— Найн! Кляйне интересен картин вырисовывайтся! А вы есть на вахта?
— Нэмного… Пака всэ спакойно…
Они некоторое время стояли молча. Наконец Доктор закончил изучать осадок в одной из пробирок и, поставив её в штатив, повернулся к Багиру.
— Вы хотейт что-то спращивайт? Проблем с самочувствий?
— Нет! Проста пагаварыт. О любов! У вас любов эсть?
— О! Разумейтся! Я есть принадлежайт к тот частливый тип людей, кто находийт свой любофь и больше с ней не расставайтся.
— У вас всэ сэрьэзно?
— Разумейтся… Если вы нихт понимайт, то я говорил о наука! Я люблю её, она есть любийт меня — у нас с ней полный взаимнойсть и гармоник.
— Вай! Я про жэнщын ымэл ввыду. Вы женщын любытэ?
— Тут все кляйне сложнее. Разумейтся, в молодость у меня есть бывайт романы, но…
Развернувшись, Доктор присел на край стола и вздохнул с грустной улыбкой.
— Герр Капитан говорийт, что умный учится на чужой ошибка, а думкопфф — на свой. Я есть умный человек без ложный скромнойсть. Поэтому, я смотрейт на жизнь мой брат и делайт вывод. Мы с ним есть походит друг на друга. Мы оба с голова погружайтся в свой дело… Это есть гут, если ты ученый, и нихт гут если ты
