не видел. Ходили слухи, что он работал где-то на фабрике; некоторые говорили, что его посадили в тюрьму. На руках Мартина виднелись полосы; когда его охватывал гнев, полосы эти и широкий шрам через все лицо наливались кровью.
За день до отплытия «Виктории» он вновь появился. Его видели в конторе, где нанимали моряков.
Мартина охотно приняли на транспорт старшим матросом. Согласно бумагам, он служил боцманом на тихоокеанских шхунах; опять-таки, некоторые говорили, что он был капитаном корсарского судна, свидетельством чего была дикая птица, вытатуированная между двух округлых мышц на его груди.
На корабле товарищи заметили, что он, по-видимому, отчего-то заинтересовался доктором химии м-ром Джимом Рипсом.
Дж. Рипс приблизил лицо к испуганной девушке и прошептал: «Не бойтесь — вы со мной — я вас люблю».
Рука его не выпускала ее локтя.
«Ступайте прочь!» — сказала она, задыхаясь и пытаясь высвободить руку.
Но доктор схватил ее и за другую руку и сказал:
«Не сопротивляйтесь, это вещь совершенно безнадежная. Здесь никого нет. Выслушайте меня спокойно. Вам все равно придется меня выслушать. Ну, не будьте же глупенькой, успокойтесь».
«Говорите, ради Бога, и отпустите меня», — прошептала она.
«Я не Дж. Рипс, — сказал тот. — Но, кто бы я ни был, я вас люблю. Вам незачем ехать на поиски мужчины, у меня есть доллары, очень много долларов, столько вам и не снилось».
«Что вам нужно от меня?» — простонала она.
«Вы знаете, что мне от вас нужно. Решайте скорее, потому что я не люблю, когда меня дразнят. Вы начали дразнить меня с той секунды, как пришли ко мне. Так или иначе, но вы согласитесь на то, чего я хочу от вас».
«Кто вы такой? — сказала она, пытаясь выиграть время. — У меня нет желания связываться с каторжником».
Рипс настаивал, его слова становились все более угрожающими. Он опьянел и стал гладить ее рукой по груди, по животу. Марта чувствовала, что ей становится дурно. Еще минута, и он сделает с ней все, что захочет.
Она бросила ему в лицо несколько грубых ругательств, но он, словно не слыша, продолжал говорить свое, и его руки становились все смелее.
Внезапно она откинула с лица вуаль и крикнула:
«Посмотрите на меня!»
Перед Рипсом стояла Эдит Лейстон.
На секунду привычное чувство рабской подлости овладело Рипсом. Он выпустил ее руки. Она бросилась бежать, но в то же мгновение он снова поймал ее за руку.
«Это не меняет дела, — хрипло сказал он. — Лейстон поручил мне командование транспортом. Вам никто не поверит».
«Пустите! — вскрикнула Эдит. — Вы поплатитесь за это».
Рипс извлек из кармана какой-то черный предмет.
«Молчите, если не хотите оказаться за бортом. Я застрелю Марту Лорен, как кошку, и меня оправдает любой суд, у меня есть доллары. Вы сами это понимаете. Я плевал на все суды».
И он снял браунинг с предохранителя.
«В последний раз вас спрашиваю — вы согласитесь на то, что я от вас требую?»
«Нет!» — истерически закричала Эдит. Рипс поднял дуло пистолета [5].
И вдруг пистолет вылетел из его руки и звонко лязгнул о дверь. Над Рипсом, как туча, нависла какая-то фигура. Прошла сотая доля секунды, и д-р химии лежал на палубе. Хрустнули кости.
«Не убивайте!» — инстинктивно воскликнула девушка и бросилась к двум мужчинам.
Полумертвая от страха и изумления, она услышала какое-то зверское бормотание, какой-то горловой свист, словно на Рипса напала гигантская обезьяна.
Она отшатнулась, но тем временем два тела успели докатиться до нее и руки ее коснулась какая-то грубая ткань.
«Человек», — промелькнула в голове мысль, и она закричала снова:
«Не убивайте, ради Бога!»
Но незнакомец не собирался убивать Рипса. Вместо этого он что-то делал с его глазами. Насмерть перепуганная девушка решила, что доктора ослепляют. Вся дрожа, как осиновый лист, она взглянула на руки неизвестного. Руки методически завязывали доктору химии Дж. Рипсу глаза.
Затем неизвестный взял доктора одной рукой под мышку, отпер дверь и скрылся на лестнице машинного отделения.
Эдит хотела бежать за ним, но он махнул рукой, приказывая ей оставаться на месте.
Обессиленная девушка присела на кипу канатов. Через минуту мужчина вернулся.
«Знаете, что я вам скажу? — произнес он по-английски. — Берегитесь д-ра и не выходите лучше из своей каюты. Помимо всего прочего, он венерик, и вы рискуете подхватить болезнь».
Дочь миллиардера хотела обидеться, но быстро сообразила, что обида будет неуместна.
«Вы знаете, кто я? Я — Эдит Мак-Лейстон, — сказала она. — Мак-Лейстон сумеет вознаградить вас».
Мужчина зажег фонарь и посмотрел на Эдит. В отраженном свете она увидела коренастую фигуру с расстегнутым матросским воротником. На груди поблескивала синим какая-то татуировка.
Услышав имя Мак-Лейстона, незнакомец как-то странно захрипел.
«Мне не нужны награды от Лейстона. Поступите так, как я вам сказал. Прощайте!» — и он повернулся, собираясь уйти.
«Постойте, — вскричала Эдит, — скажите, кто вы. Вам угрожает опасность. Рипс сотрет вас с лица земли».
«Рипс не сотрет меня с лица земли, потому что он не знает, кто испортил ему ночь. Он и не узнает, так как вахтенный вдвое меньше меня ростом и спит сейчас мертвым сном.
А что касается того, кто я такой, то вам нет до этого дела. У меня нет малейшего желания поддерживать с вами знакомство. И берегитесь — такой случай, как сегодня, выпадает не каждый раз. Прощайте».
И матрос скрылся в дверях.
Эдит помедлила еще минуту и также спустилась вниз.
Спускаясь, вдруг почувствовала что-то липкое на перилах лестницы. С отвращением отдернула руку, поднесла ее к свету лампы. На пальцах остались следы крови.
Не знаю, чем объяснить тот факт, что Гарри Руперт ни разу не встретился на транспорте с Мартином. Оба они были работниками химического производства, если верить слухам, распространявшимся вокруг Мартина.
Гарри являлся сотрудником химической лаборатории знаменитого профессора Двела и ехал в Европу по делу, суть которого еще не прояснилась.
Но на транспорте Мартин был старшим матросом, а Гарри — случайным пассажиром.
Мартин не интересовался пассажирами, а Гарри сидел целыми днями над какими-то книгами.
Ни первому, ни второму и в голову не приходило, как их свяжет позднее судьба.
Эдит, оказавшись в каюте, не сразу смогла заснуть. Что делать? Как дальше быть?
Она не пыталась найти что-то утешительное в своем положении. Не прятала голову под крыло, как казуар. С ее точки зрения, действительность была ужасна.
Попасть в лапы к доктору Рипсу, заболеть ужасной болезнью, от которой нет спасения… Как она сожалела, что сбежала из Нью-Йорка тайком!..
