Буря бушевала до рассвета, но рассвета ребята не заметили. Они в конце ночи уснули, как убитые. Спали они долго, потому что утром не разбудило их знакомое: «кар-р!»
Было около полудня. Вновь потянуло дымом. Ветер возобновился, и пожар принял прежнее направление. Ночь явилась только отсрочкой на время бури. Необходимо было бежать дальше.
К вечеру огонь начал снова нагонять их, но неподалеку должна была где-то находиться выгоревшая площадь, на которой караван мог спастись от огня. Беглецы напрягли все усилия. Одни нарты бросили. Сивка под дедом несся чуть ли не вскачь, перепрыгивая через /павшие деревья. Вдруг старик так осадил оленя, что тот сел на задние ноги.
Ребята с размаху набежали на него. В чем дело?
Но слов не потребовалось. Гигантская зеленая береза, стоявшая среди сырого мха, около дорожки, вдруг рухнула со страшным шумом. А из-под вырванной при падении земли вылетел кверху столб пламени.
Все попятились в ужасе. Если бы дед не осадил Сивку и не задержал этим всех, дерево упало бы прямо на них.
Новая опасность! Они оказались в горящем лесу. Огонь шел здесь низом, под землей, горели нижние слои, корни деревьев. Иногда, вырвавшись из-под мха, струйки пламени зажигали сухой лишайник, покрывавший старую ель. Лишайник вспыхивал, как пороховая нить, взбегая огненной искрой вверх до макушки. Но огонь был не в состоянии зажечь зеленую ель и погасал. Дерево стояло, пока пламя не уничтожало корни, и тогда оно неожиданно падало, сокрушая все на своем пути. Беглецам попалось несколько таких свалившихся зеленых гигантов.
Теперь смерть грозила отовсюду в этом обманчивом зеленом лесу. Гигантские деревья, в сотни пудов весом, стояли непрочно, как картонные декорации, готовые при малейшем ветре повалиться.
Положение становилось отчаянным. Дым, застилая все, мешал разглядеть опасность, если бы даже это было возможно. Идти здесь – означало верную гибель.
– В воду! – скомандовал дед.
Он решил переправиться на тот берег. Не лучше ли там, хотя и на том берегу бушевало пламя.
С чувством облегчения вступили они в воды широкой в этом месте реки. К их счастью, берега здесь были низменны, и течение небыстрое. Они шли на середину реки в густом дыму. Лес горел по обе стороны. Караван шел наугад. Но выбора не было. Он уходил от смерти и шел в неизвестность. Это немногим лучше смерти.
Вдруг под ногами почувствовалась мель. Олени неудержимо рванулись вперед.
Ребята доверились им.
Противоположного берега они, судя по времени, не могли еще достигнуть. Значит, это островок. Но не задохнутся ли они на нем среди дыма?
Олени с силой тащили их за собой, и они шли, ничего не видя кругом.
К их удивлению, дым понемногу как будто стал редеть. Или на противоположном берегу не было пожара, или огонь там уже прошел раньше.
Но как бы то ни было, здесь оказалось легче дышать. В изнеможении путники растянулись на влажной тропе.
От усталости сон бежал от них. Дым застилал все. Иногда сквозь него на оставленном берегу вырывались вверх зловещие столбы пламени.
В конце концов они уснули.
Утром их ждала волшебная смена декораций! Чудесный жаркий июньский день. Солнце высоко сияло на безоблачном небе. Река была недвижна, вся голубая в золотых песках отмелей. Легкий ветерок гнал еще дым. Оба берега стояли опаленные, черные. Пламя, по-видимому, уничтожило здесь все живое.
Только их островок, около полуверсты в окружности, зеленел среди реки. На нем щебетали птицы, порхали бабочки, цвели пурпурные саранки. Это был оазис среди царства смерти. Экспедиция могла считать себя спасенной. Река вокруг была очень мелка и разделилась на множество небольших рукавов. Дальше она вновь входила в высокие скалистые негостеприимные берега, суживалась и делалась глубокой.
Надо было отдохнуть два-три дня и решить, как быть дальше. Этот катастрофический лесной пожар решительно изменил все планы экспедиции. Что делать? Искать Яна и Пимку? Но искать на месте пожарища, охватывавшего огромную площадь, было и бесцельно, и бесполезно. Подумать о том, чтобы выбираться самим? Неужели так печально закончится экспедиция? Но прежде чем думать обо всем этом, они пока радовались своему спасению и благополучному концу неожиданного бегства.
После завтрака ребята забрались на высокую скалу среди острова и занялись разглядыванием окрестностей. Бинокль переходил из рук в руки.
– Погоди, дай мне осмотреть как следует юг, – говорил Федька, разглядывая север, точно видел там что-то любопытное.
– Хочешь смотреть на юг, а глядишь на север! – фыркнул Гришук.
– Как это на север? – огрызнулся Федька. – Почему там север? – вызывающе махнул он рукой в противоположную сторону.
– А то где же?
– Ты совсем запутался, – заметил Федька.
– Давай на пари, – рассмеялся Гришук.
Ему забавной показалась рассеянность «аптекаря». Они все время шли на север вниз по течению. И именно река была наилучшим свидетелем. Но Федька, увлеченный разглядыванием чего-то, видимо, забыл про нее.
– Давай.
– Где север? – спросил ребят заранее торжествующий Федька.
– Да чего вы спорите? Ведь мы по реке шли, – сказал Андрей, – вниз по течению, к северу, – и показал в ту сторону, куда показывал и Гришук.
– Ах, я олух! – воскликнул Федька, хлопая себя по лбу. – В самом деле, а река-то?!
Он снова взялся за бинокль под общий смех.
– Странно, – сказал он, вдруг бледнея. – Вот странно! Ребята!
– Что?
– Мы пришли от Кликун-Камня?
– Да.
– И он на юге?
– Конечно.
– Нет, вот он, – сказал удивленно Федька, указывая биноклем по направлению, куда глядел.
– В-решь? – вскричал дед.
Ребята по очереди смотрели в бинокль на север, по течению реки, и убеждались, что Федька прав. Кликун-Камень стоял там.
– Что за черт! – смущенно бормотал Андрей. Дело выходило еще запутанней.
Тошка выхватил бинокль. Он долго вглядывался в него, потом с улыбкой посмотрел на всех.
– Ребята! Это другой Камень!
– Где? – спросил дед вдруг задрожавшим голосом.
Тошка отдал ему бинокль, запрыгавший в руках страшно взволновавшегося старика.
Ребята не понимали, почему дед так нервничает.
Вдруг старик с глухим нечленораздельным звуком опустил бинокль и дико посмотрел на ребят.
– Ну, что увидал? Что там?
– Ох, грех тяжкий! – со стоном только и мог выговорить он, опускаясь в изнеможении на землю.
– Что с тобой?
Старик не сразу ответил. Потом, собравшись с силами, простонал:
– Обознался даве я. Кликун-Камень-то... настоящий... тот. – Он указал на север.
Да, это, можно сказать, была ошибочка! Не обознайся дед, все, вероятно, сложилось бы по-другому. И досадно было и смешно над стариком, обманутым в третий раз, и положение слишком серьезно.
