Вчера, купив «Одесскую газету», Яша направился в парк к развалинам Хаджибея. Место для крепости было выбрано турками удачно — на самом мысу скалы, с которой просматривался весь огромный ковш залива и открывались далекие морские дали. Здесь, возле уцелевшей крепостной стены, был наблюдательный пункт их разведгруппы. Сюда они по очереди наведывались ежедневно, наблюдая за всем, что происходило внизу, в порту у причалов и на внешнем рейде за стеной мола, рассекавшего гавань узкой косой. Позавчера у причалов ошвартовались два больших транспорта с войсками. Вчера еще два. Сгрузившись, войска потянулись по Приморской улице в направлении Слободки и Шкодовой горы. В Усатово, стало быть, и в Нерубайское, к катакомбам. Еще раньше по Московской дороге со стороны Николаева в Нерубайское прибыла колонна танков. После неудачного штурма подземелий гитлеровцы, видимо, еще больше уверились в том, что в катакомбах укрылись регулярные части Красной Армии. Верно говорят: глаза у страха велики. Крепко сработала молва. В Усатово и Нерубайское сейчас ни пройти, ни проехать. Войск в степи — тьма. А уж в самих селах, где находятся главные входы в катакомбы, — солдат на солдате, пушка на пушке, пулемет на пулемете. И все эти войска и технику гитлеровцы сняли с фронта.
У Хаджибея Яша проторчал несколько часов. Мимо проходили румыны, немцы, но, скользнув взглядом по мальчишке, читавшему «Одесскую газету», равнодушно следовали дальше.
Над гаванью повис туман. Густой, как грязная вата, он приполз откуда-то со стороны Шкодовой горы, со степи, и, сея неприятную холодную изморось, заволакивал приткнувшиеся к причалу вражеские корабли, пробирался к молу, о который ударяли крутые волны.
Глядя на море, Яша вдруг вспомнил, как когда-то, в раннем детстве, он мечтал стать летчиком. «Придет время, — думал он, — сяду за штурвал самолета». Не знал он тогда, что это лишь увлечение — большое, сильное, но увлечение, а настоящая его любовь — море.
На смену одной мечте пришла другая — стать моряком, штурманом дальнего плавания. После семилетки выбор профессии был сделан окончательно: поступил в мореходку. Всего год он носил форму курсанта. Всего год…
— Ты что здесь расселся?
Яша оторвал взгляд от моря, повернулся. Широко расставив ноги и заложив руки за спину, перед ним стоял полицай.
— Думаю, — ответил Яша, глядя полицаю в глаза без боязни. — Смотрю в море и думаю… Время сейчас сами знаете какое: нельзя не думать.
— А ты, видно, заливать мастер! Проваливай, тут тебе делать нечего.
До позднего вечера Яша просидел с Алексеем в мастерской над чайниками и кастрюлями, а ночью отправился за город, надеясь, что на этот раз ему повезет больше и он сможет проникнуть в катакомбы. Но обойти вражеские кордоны ему не удалось. Слишком много войск было на Московской дороге и в степи вокруг сел. Пришлось ни с чем возвратиться обратно.
СОВЕЩАНИЕ
Совещание работников особого отдела сигуранцы было секретным. Оберштурмфюрер Шиндлер присутствовал на нем в качестве гостя. С безразличным видом, словно все, о чем шла речь, его абсолютно не интересовало, закинув ногу на ногу, оберштурмфюрер сидел в стороне от всех, у окна, в черном кожаном кресле.
— В данный момент, господа, — начал полковник Ионеску, — доблестные войска фюрера ведут сражение за главную цитадель большевиков — Москву и не сегодня-завтра совершат то, чего, к сожалению, в свое время не смогли сделать объединенные силы Антанты: уничтожат Советы. Наша миссия — способствовать победе здесь.
Речь шефа сотрудники слушали молча.
— Недавно к нам поступили сведения, что координационный центр подполья находится в катакомбах и возглавляет его некто Павел Бадаев, капитан, чекист из Москвы, — Ионеску сделал паузу, скосил глаза на оберштурмфюрера, желая увидеть, какое впечатление произвел он на него этим сообщением.
Однако Шиндлер и бровью не повел. О посещении Садовым сигуранцы ему стало известно от Харитона, в тот же вечер. Полковник же, не зная о двойной игре своего сотрудника, немало был удивлен отсутствием какой-либо реакции гестаповца на свое, безусловно, важное сообщение.
— Уже несколько раз мы засекали работу передатчика красных в районе села Нерубайского… Прочесывание местности результатов не принесло. Красные поднимаются на поверхность только ночью и успевают исчезнуть раньше, чем их заметят наши солдаты. Подобрать ключ к их коду нам не удалось. Однако есть все основания полагать, что красный резидент передает данные разведывательного характера, которые каким-то образом получает из города. Есть предварительные сведения, что в городе действует немногочисленная, но мобильная разведгруппа большевиков…
Контрразведчики-локатиненты Жоржеску, Тылван, Друмеш, капитан Аргир и майор Курерару, которые еще не знали о Садовом, ловили каждое слово полковника. Один Шиндлер сидел, не меняя позы, со скучающим видом. «Боже! — подумал полковник. — Кого только не посылал ты мне в друзья, но такого самодовольного позера ты послал мне впервые…»
Но полковник Ионеску ошибался, думая, что оберштурмфюрер невнимателен. Наоборот, гестаповца интересовало все, о чем говорил полковник. Слушая его, он сопоставлял информацию Ионеску с той, которую получил от Харитона. Не водит ли локатинент его за нос? Не кормит ли баснями или крохами от обеда? Ну, похоже, Харитон выкладывает все, что знает сам.
«Задача Садового, — вспомнил Шиндлер рассказ Харитона, — заключалась в том, чтобы организовать группу Сопротивления, начать диверсии и ждать связного с дальнейшими инструкциями. О прибытии связного его предупредили. В назначенное время Садовой пришел в «Ша нуар», но, кроме переодетых сотрудников сигуранцы, там никого не оказалось. Связной не появился. Странно… Неужели подпольщики заподозрили Садового? Основания у них были: Садовой бездействовал. Что, если, назначив ему встречу, они проследили весь его дальнейший путь? Могли они это сделать? Вполне. А коль скоро это так, крылья небожителя ему обеспечены…»
Почувствовав на себе взгляд полковника, оберштурмфюрер на мгновение отвлекся от своих мыслей.
— Исключительно интересно, господин полковник! Исключительно! Я весь внимание.
На мясистом лице Ионеску заиграла улыбка. Он продолжал:
— Вне сомнения факт, что центр подполья находится в катакомбах. Не исключено и то, что в городе действует не одна, а несколько групп подпольщиков и у каждой своя специализация. У одной — пропаганда, у другой — диверсии, у третьей — террористические акты. Следовательно, и наши тактические ходы и средства по отношению к каждой из них должны быть разные. Уже две недели, как почти в каждом квартале мы установили скрытые посты наблюдения, А чем больше расставленных сетей, тем вероятнее улов.
