Второй раз Тимка остановился, когда начало темнеть. На этот раз он уже точно узнавал местность — они тут проезжали, не ошибёшься — и злился на себя за то, что запутался. Нет, никогда ему не быть настоящим лесовиком…
— Ты в туалет не хочешь? — спросил он напрямую у Лёшки. Тот покачал головой:
— Мне нечем. И потом, на мне памперс…
— Чёрт, я запасного не взял ничего, — признался Тимка. Ему очень хотелось есть и в то же время он понимал, что при Лешке есть как следует не сможет. Шевельнулась и досада на дядю: уж с этим-то мог и надоумить! Но Лёшка покачал головой:
— Не надо… Только… — он помялся. — Ты очень спать хочешь?
— Да нет, не очень, — ответил Тимка.
— Тогда… Понимаешь, я выспался… Ты посиди, не спи, если можно, со мной, хорошо?
— Да конечно, — Лёшка почему-то смутился. — Я только за водой схожу. И Гром тут будет… Смотри, он тебя не боится.
Действительно, пёс снова свалился около Лёшки. Тот, с удовольствием перебирая собачью шерсть, спросил:
— А почему он должен меня бояться?
— Собаки боятся умирающих, — сказал Тим. — Так что ты ещё поживёшь, не думай, — и пошёл за водой к близкому ручью.
Он думал, что придётся говорить самому или слушать Лешку, но тот просто лежал молча. Ну что ж… Тим и правда не так уж хотел спать — он скрестил ноги и удобней устроился у огня, достав из вьюка книжку, которую ему дал Яр. Нельзя сказать, что Тимка пристрастился к чтению, но книги начал ценить больше, чем раньше. А на том, чтобы он прочитал эту, Яр буквально настаивал. Книжка называлась "Страна багровых туч" каких-то Стругацких, и Тим уже начал её — в Светлояре. Какое-то время он читал и так увлёкся, что вздрогнул, услышав голос Лешки:
— Извини… Ты не почитаешь вслух? Я раньше много читал, а последнее время…
— Да ради бога, — Тимка немного покрутил торсом, уперев руки в бока — тело затекло от сидения — и, устроившись удобнее, начал: — "Жизнь на планетолёте шла своим чередом…"…
…Лёшка плакал. Тимка как-то не сразу это заметил, сам увлёкшись чтением, но потом сообразил, что происходит и испуганно спросил:
— Ты что?! Тебе больно, да?!
— Не хочу умирать, — сказал Лёшка. — Не хочу умирать, не хочу, не хочу… Я не смерти боюсь, ты не думай. Я столько всего хотел в жизни сделать… Не для себя. У меня всё есть. Я столько хотел для других сделать, я бы стольким помог… а теперь… Не хочу умирать, не хочу!!!
— Ты что, Лёнь, — Тимка отложил книжку, опустился возле больного на колено. — Я тебе отвечаю: ты вылечишься. Серьзно, без балды. Ты просто не знаешь, какая там ведунья. Все эти зарубежные центры ей в подмётки… Вот завтра сам увидишь!
— Почитай ещё, — всхлипнул Лешка, прикрывая глаза. — Я не сплю. Я слушаю.
Рокот и Гром на курган не пошли. Они не боялись, не дичились — просто встали намертво. Тимка (ему, если честно, здорово хотелось спать) зачертыхался, потом снял Лешку с вьюка, устроил на траве, расседлал коня и, чертыхнувшись ещё раз, понёс Лешку на руках. Он не знал, что делать. Может, взойти на вершину и кричать? Или ждать у подножья? Лешка смотрел по сторонам и молчал, придерживаясь одной рукой за шею Тима. Кажется, ему было не по себе.
Решать проблему Тимке не пришлось. Полуденица появилась как в прошлый раз — непонятно откуда, она шла себе с кургана и улыбалась Тимке, как старому знакомому. Тимка положил Лешку на траву опять и — сам от себя не ожидая! — поклонился:
— Добрый день, Полуденица.
— Добрый день и тебе, — женщина подошла, опустилась на колено неуловимым движением, положила руку на лоб Лешки — тот закрыл глаза. Лицо Полуденицы стало строгим, она покачала головой: — Плохо дело.
— Умрёт? — спросил Тимка, переминаясь с ноги на ногу. Женщина, не вставая, спросила:
— Что обещал его отец?
— Ну… — Тимка замялся, Полуденица улыбнулась:
— Он спит и не слышит. Так что?
— Рассказать всё Лёшке — ну, вот ему. Он преступник. Пообещал, что во всём признается. Дядя Слава при мне разговаривал с ним.
— Ясно, — женщина легко подхватила Лёшку на руки, встала. — Нет, не умрёт. Ты подожди. Поспи пока. Устал?
— Устал, — признался Тимка. И не стал больше ничего спрашивать — пошёл к опушке, а когда догадался оглянуться — только ветер колыхал траву. Ни Лешки, ни Полуденицы не было и в помине.
— И всё-таки мистика, — пробормотал Тимка, падая на разостланное одеяло. — Мистика, — пробормотал он ещё раз…
…Второй раз Тимка проворонил людей. Он проснулся от потрескиванья сучьев в костре и, приподнявшись на локтях, ошалело уставился на мальчишку, сидевшего около костра. Мальчишка был одет так, как одевались в Светлояре, но незнаком — черноволосый, сероглазый… или знаком? Тимка сонно разглядывал парня, сидящего около небольшого костерка, на котором жарились несколько птичьих тушек. А тот, улыбнувшись белозубо, сказал:
— Добри дан. Како си? — и сам добавил — по-русски, с приятным гортанным акцентом: — А ты должен казат: "Добро сите, хвала. " Ест будэш? Игор сейчас прийдёт. Это он набил рябцев… рябчиков.
— Дано! — Тимка вскочил. — Ты… здоров?! Но ты же только… вот только…
— Волхытка оправила… вылечила меня. Сразу, но я не помню, как, — сербский мальчишка повернул импровизированный вертел. — Мы сбиралис ехат назад, но она рекла… сказала, чтоб ждали. Что будут ещё и мы едем вместе.
— Привет, — Первач, подойдя совершенно неслышно, обменялся с Тимом пожатиями предплечий и сел у огня. — Надо ещё рябчиков набить, тут их сила недалеко… Готовы? Есть хочу.
Игоря Тимка немного стеснялся. Тот был уверенным, решительным — очень взрослым, даже более взрослым, чем Вячеслав Тимофееевич, если можно так сказать. И в Светлояре — если исключить самую первую встречу — Тимка с Игорем контактировал мало. Но сейчас он просил жадно:
— Ты Лешку видел?
— Не, — Игорь мотнул головой. — Да не беспокойся, если бы он мог умереть, она бы сразу сказала.
— Неужели она может его вылечить? — пробормотал Тимка. — У него же рак явно. И вообще…
— Она только мёртвого оживить не может, — серьёзно ответил Игорь. — У неё сила — трудно даже сказать.
— Так, — Дано перекрестился. — Я православец. Может быт, это не так хорошо — принят помощ от волхытки…
— Дурак ты, — усмехнулся Игорь. Дано не обиделся:
— Но сила правда громадная. Я свео… всо вспомнил, что со мной было. И как мат погибла, — он стиснул кулак. — Когда-нибуд станет и я найду тех, кто её убил. И я отомщу. Ойце… отец и я отомстим.
— Месть — святое дело, — согласился Игорь. — Так что, пойдём на куропаток?
