— Акт вандализма? — переспросил Мейсон.
Сюзанна кивнула, и в ее глазах зажглась злость.
— Я художница. Правда, я не пишу полотен. Я занимаюсь изучением определенных фаз развития европейского искусства. Откровенно говоря, я в этой области любитель, да к тому же посредственный. Скорее всего мне никогда не удастся внести выдающийся вклад в мировое искусство. И все же доставляет удовольствие изучать краски, которыми пользовались художники прошлого, цвет, световые эффекты. Мне думается, что именно цвет помогает полнее изучить различные школы живописи. У меня дома хранится большое число репродукций картин великих мастеров. Но не картин в целом, а отдельных фрагментов, которые подтверждают правильность моей теории…
— А вандализм? — спросил Мейсон заинтересованно.
— Да-да, простите. Так вот, кто-то забрался в квартиру и испортил мой живописный материал, на приобретение которого я потратила несколько сот долларов.
— Каким образом они были испорчены?
— У тюбиков с красками кто-то отрезал донышки, а затеи выдавил все содержимое. Часть краски была выдавлена на палитру, а часть — в раковину умывальника. Краской испортили ванну. Ее стенки были похожи на радугу, исполняющую танец святого Витта.
— И вы не вызвали полицию?
— Нет, — ответила она. — Но я знаю, чья это работа.
— Могу я узнать, чья?
— Конечно, можете, — сердито заявила Сюзанна. — Вашей клиентки, вот чья! Но я не хочу газетного шума, не хочу тащить ее в суд. Однако с удовольствием свернула бы ей шею!
— Это сделала Элеонор Хепнер? — с недоверием спросил Мейсон.
— Элеонор Корбин!
— Откуда вы знаете, что…
В это время раздался телефонный звонок.
— Извините, — сказала она и подняла трубку. — Да… Хэлло… О да…
Некоторое время она молча слушала, затем спросила:
— Вы в этом уверены?.. Они уже сделали… вы так думаете?
Затем опять наступила молчаливая пауза, после чего она сказала:
— У меня сейчас гость… благодарю вас… До свидания, — и положила трубку.
— Ну что ж мистер Мейсон, я думаю, что этого достаточно. У вас был напряженный день, и вы узнали буквально все о моей поездке в Лас-Вегас.
Внезапно в ее глазах заблестели слезы. Она поднялась, прошла через гостиную к входной двери и распахнула ее.
— Видит бог, — сказал Мейсон, — я не хотел обидеть вас, мисс Гренджер. Но все же в полиции вам придется рассказать все до конца и…
— Вы уже предупреждали об атом, мистер Мейсон, — сказала она. — Вы получили свое интервью. Я не нахожу его увлекательным. Доброй ночи.
Мейсон поднялся.
— Скажите честно, — спросил он, — я вас чем-нибудь обидел?
— Послушайте, мистер Мейсон, не уберетесь ли вы к черту?! Мне хочется зареветь, и я не хочу, чтобы вы тут сидели и смотрели на меня!
— выкрикнула Сюзанна.
— Иными словами, — в голосе Мейсона уже не звучала доброта, — по телефону вам сообщили о том, что тело Дугласа Хепнера опознано.
От неожиданности она застыла на месте.
Мейсон уже был в конторе, когда Делла Стрит, открыв входную дверь и мурлыкая под нос какую-то мелодию, вошла в комнату. Увидев Мейсона за своим столом, она остановилась как вкопанная.
— Хэлло, Делла! — приветствовал ее Мейсон. — Как идут дела?
— Что вы здесь делаете? — спросила она.
— Веду подсчеты, — ответил Мейсон. — Видишь ли… в общем, кое-что произошло.
— Например?
— Газеты пока молчат, — сказал Мейсон, — однако тело, найденное в парке Сьерра Виста, было опознано. Это Дуглас Хепнер.
— Он мертв?!
— Именно. Убит выстрелом в затылок из револьвера. Входное отверстие пули есть, а выходного нет. Это значит, что полиция получит в свое распоряжение пулю, которая позволит ей определить систему оружия и, конечно же, найти само оружие. А что у тебя, Делла?
— У меня? — переспросила она. — Я провела интересный вечер.
— Пытались ухаживать?
— Много раз.
— Что-нибудь важное?
— Не думаю. Мне показалось, что все это типичные бродячие волки. Конечно, в первоклассном отеле попытки знакомства совершаются не столь явно, я бы сказала, весьма осмотрительно, тонко, но цель их та же, что и везде.
— Так что же произошло?
— Меня сначала спросили, не желаю ли я потанцевать. Потом в записке, переданной через официанта, сообщили, что я выгляжу слишком одинокой, а потому два джентльмена с удовольствием потанцевали бы со мной, если я только пожелаю.
— Делали предложения? — спросил Мейсон.
— Не то, чтобы предложения. А так, словесная разведка для проверки моей обороноспособности.
— И как же ты оборонялась?
— Оборона была равносильна нападению. Но не очень стойка. Я не создала у них впечатления, что они штурмуют линию Мажино. Я дала им понять, что территория может быть захвачена и оккупирована, но… Иными словами, я заморочила им головы, но двери открыть не позволяла. Вы ведь именно этого хотели, не правда ли?
— Да, тогда я хотел именно этого, — сказал Мейсон, — но сейчас в этом не уверен.
— Почему?
— Потому что возникли некоторые обстоятельства, которые, возможно, осложнят дело.
— А именно?
— Элеонор Хепнер, или Элеонор Корбин, кто бы она ни была, вот уже почти две недели, как сошла со сцены. Ее обнаружили шатающейся по парку почти без одежды. У нее гладкая и нежная кожа…
— О, да опять ее кожа, — пробормотала Делла. — Я уже в который раз слышу, как вы восхищаетесь ею.
Мейсон нахмурился.
— К этому есть веские основания. Дело в том, что, судя по всему, она довольно продолжительное время бродила по зарослям парка почти без одежды. А следовательно, на ее теле должны были остаться следы — покраснения, царапины и…
— И конечно, — резюмировала Делла Стрит, — как опытный детектив, вы заметила эти следы.
— Ну так вот, — сказал Мейсон, — никаких царапин на ней не было. Кожа выглядела слегка загоревшей, но не…
— Загар от пребывания в спальне, — едко заметила Делла Стрит.
Но Мейсон продолжал говорить, не обращая внимания на ее колкости.
— Это значит, что она была где-то поблизости от того места, где ее задержали. Как тебе известно, я сблефовал и вынудил Этель Билан признаться, что Элеонор жила у нее. Но почему она там находилась, мы не знали. Возможно, что не знала этого н Этель Билан. Но сейчас, я думаю, сумею ответить на вопрос «почему?»
— Так почему?
— Элеонор, — продолжал Мейсон, — поселилась у Этель Билан, чтобы иметь возможность следить за Сюзанной. Затем Сюзанна едет на неделю в Лас-Вегас с Дугласом Хепнером. И пока она была в отъезде, Элеонор проникает в ее квартиру и совершает акты вандализма, которые вполне характерны для женщины коварной и ревнивой, к тому же желающей причинять неприятность сопернице.
