Капитан вернулся в палатку в сопровождении американца.
Двадцать восьмого августа еще до десяти часов утра путешественники окончили спуск с гор и поскакали галопом к Юаньцзяну, протекавшему по обширной долине, покрытой плантациями сахарного тростника. Немного времени спустя лошади оставили позади себя плантации и перенесли нетерпеливых всадников на берега реки, берущей свое начало на северных границах Юньнани и после длинного пути впадающей в Тонкинский залив.
Капитан спрыгнул на землю с целью найти удобную переправу, но река бурлила так грозно, что нечего было и думать рисковать пуститься вплавь, а моста не было видно ни на севере, ни на юге. По счастью, в пятистах или шестистах шагах выше по течению виднелась хижина, перед которой покачивалась большая лодка.
— Вперед, друзья! — сказал капитан.
Услышав ржание лошадей, из хижины вышел здоровенный оборванный китаец, вооруженный бамбуковой палкой, но, увидев путешественников, обратился в бегство. Американец в два прыжка очутился за спиной беглеца и схватил его за ухо.
— Эй! — крикнул он. — Если ты будешь капризничать, я тебе вырву косу. Мы не разбойники, а весьма почтенные господа.
Мин Си постарался успокоить лодочника, который подозрительно посматривал на иностранцев, удивляясь тому, что у них не было ни косы, ни узких раскосых глаз.
— Кто они? — спросил он.
— Что тебе за дело до того, кто они и куда едут? Довольно с тебя и того, что тебе заплатят по-княжески.
Лодочник, казалось, этим не удовольствовался и сделал новую попытку удрать, но американец без дальнейших объяснений схватил его за шиворот и бросил в лодку.
— Поворачивайся, разбойник! — крикнул он. — С господами нечего разыгрывать осла и не стоит лаять, когда нечем кусать.
Американец, китаец и две лошади вошли в лодку, которая тотчас же отчалила. Капитан и поляк с другими двумя лошадьми остались на берегу.
Лодка, несмотря на усилия американца и китайца, работавших баграми, вместо того чтобы пересечь реку, спустилась на три или четыре сотни метров вниз по реке, угрожая разбиться о скалистый островок. Оба моряка, оставшиеся на берегу, сразу догадались, что лодочник хочет сыграть гадкую шутку с американцем и китайцем.
— Сэр Джеймс, — крикнул поляк, — будьте внимательны! Американец его понял. Он подскочил к лодочнику, приставив ему к горлу свой bowie-knife.
Несчастный малый с перепугу принялся так кричать, как будто его уже резали.
— Не раздражай меня! — заревел Корсан. — Если ты не доставишь меня целым и невредимым на тот берег, я тебя зарежу, как барана.
Лодочник снова взялся за весла, и лодка стала разрезать воду по прямой, но ненадолго. Плохо управляемая, несмотря на усилил американца и Мин Си она опять помчалась вниз прямо на отмели, о которые бешено разбивались волны.
Вдруг послышался страшный треск. Лодка ударилась о подводный камень и стала тонуть.
Американец и Мин Си, увидев, что они находятся около самого берега, вскочили на лошадей и благополучно выбрались на берег, оставив лодочника на тонувшей лодке.
— О-э! Джеймс! — крикнул капитан.
— Я в целости и сохранности! — отвечал американец. — Как же вы-то переправитесь?
— Вплавь. Эта река не из таких, чтобы нас испугать.
— Собака этот лодочник! Он одурачил нас, как малых детей.
— Мы все же переправимся, Джеймс.
Капитан и Казимир разделись, навьючили на себя попоны, оружие и провиант, вскочили на лошадей и вошли в реку, в то время как лодочника несло по течению на остове лодки.
Вода была глубокая, а течение быстрое, но моряки были опытными пловцами, а у лошадей еще оставались силы. Покружившись не раз в водоворотах и дав отнести себя течением, они тоже целыми и невредимыми добрались до противоположного берега.
— Храбрый вы, капитан, — сказал Мин Си.
— И Казимир тоже молодец! — добавил американец. — Но где же это мы?
— Где? Смотрите вниз по течению; что вы там видите? — спросил китаец.
— Город!
— Это Юаньян.
Юаньян — один из лучших городов провинции Юньнань. Он далеко не так велик и не так густо населен, не столь окружен грозными укреплениями и не украшен такими великолепными памятниками, как главный город Куньмин. Но зато широкие и красивые улицы его обсажены тамариндами и мангостанами, а чистенькие домики, раскрашенные яркими красками, все точно потонули среди зелени садов. Кроме того в городе имеется несколько буддийских храмов.
Несмотря на свое положение в самом сердце провинции, Юаньян имеет самое разнообразное население; среди коренных жителей страны — китайцев — встречается немало бирманцев, лаосцев, тонкинцев и сиамцев.
Город ведет оживленную торговлю. В Юаньян и обратно идут нагруженные богатыми товарами караваны из Куан-Си, Тонкина, Лаоса и Сиама. Кроме того, мимо города, то поднимаясь вверх, то спускаясь вниз по течению, проходят вереницы барок, облегчая и удешевляя доставку привозных товаров в глубь страны и давая возможность дешевым водным путем вывозить изделия местного производства.
Невозможно описать волнение, охватившее неустрашимых путешественников при виде города, который, по уверениям китайцев, хранил в одном из своих храмов знаменитый меч Будды. Не говоря уж о белых, даже китаец Мин Си был заметно взволнован.
— Черт возьми! — проговорил янки, нарушая общее молчание. — У меня какое-то небывалое биение сердца. Я надеюсь и боюсь одновременно. Проклятый меч! Заставить так биться сердце янки! Это невероятно!
— А что вы скажете, если я объявлю вам, что и у меня тоже что-то вроде сердцебиения?
— Скажу, что это оружие просто околдовало нас двоих.
— Троих, — поправил Казимир.
— Четверых, — добавил маленький китаец.
— Ого! Вот так штука! Мы все точно нервные барышни. Боюсь, не попусту ли только мы волнуемся? И найдем ли еще здесь этот знаменитый меч?
— Найдем, Джеймс, — отвечал капитан.
— А если нет? — настаивал американец.
— Тогда отправимся в Бирму.
— А если его и там не окажется?
— Будем искать до тех пор, пока в конце концов не найдем.
— Вот это дело. Это мне нравится. И знайте, куда бы вы нас ни повели, мы всюду пойдем за вами, хотя бы в преисподнюю, прямо к чертям в ад. Ну, а уж если дело дойдет до этого, то допрос Вельзевула я беру на себя, только бы он попался мне в руки.
— Смотрите, обожжетесь, — поддразнил балагур-поляк.
— Не беда, мальчик. Я охотно пожертвую двумя пальцами, лишь бы добыть себе меч этого Будды.
Разговаривая таким образом, путники подъехали к большому городскому предместью. Капитан, не желая показываться в городе таким растерзанным, грязным, оборванным, без косы и с белым лицом, провел своих товарищей в самую середину бамбуковой плантации, чтобы там провести ночь и немного привести в порядок свой туалет.
