Сейчас Иисус прошёл своё первое мистическое посвящение и с этого момента мог свободно управлять энергетическими потоками земли.
– Вижу Его, но ныне ещё нет; зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова и восстаёт жезл от Израиля,[50] – вдруг произнёс Манедшчехра. – Так говорил Моисей и так свершается предсказание. Но путь твой, Иисус, ещё далёк и долог. И если око твоё будет чисто, то и всё тело твоё будет светло, потому что светильник для тела есть око твоё.
– Ты прав, жрец, – согласился первосвященник Закхей. – В нашей общине тоже давно знают о явлении Машиаха, который обязан быть потомком Аарона и Израиля, то есть потомственным первосвященником, или же царским помазанником из рода Давида. У нас в «Храмовом свитке» сказано: «И выберешь царя, выберешь его из братьев, поставишь царя – не чужого человека, который тебе не брат».[51]
– И откроются глаза слепых, и уши глухих отверзнутся, – согласно кивнул жрец Манедшчехра. – Сейчас посидите здесь, вам принесут еды и надо будет отдохнуть перед дорогой. Путь через пустыню неблизок. А дальше вас ждут Гималаи. Но Единый всегда помогает странникам.
С этими словами жрец удалился. Иисус только теперь начал приходить в себя от бесконечного путешествия с уступа на уступ и от пережитого страха, когда чуть не сорвался назад, в пропасть. Конечно, надо было поблагодарить жреца за то, что он успел втащить Иисуса в комнату, где они сейчас находились. Но потрясение от всего пережитого ещё не совсем оставило неофита.
Комната в башне, где первосвященник и послушник примостились на каменной скамье, ничем особым не отличалась от остальных комнат зороастрийцев. Разве что с восточной стороны стоял аналой. Такие обычно всегда есть в скиниях,[52] а на стене киноварью были выведены молитвы священному огню, с которых начиналось каждое Богослужение.
На лестнице за дверью послышались шаги. Один из иноков храма принёс паломникам блюдо с финиками, изюмом и кунжутом. Поставив блюдо с фруктами и кувшин с айраном на ковёр посреди комнаты, инок молча удалился. Но еда даётся человеку не для того, чтобы её отрицали, либо игнорировали. Первосвященник и послушник легли на ковёр возле блюда, и некоторое время усердно уничтожали пожертвованную им пищу. Потом Закхей решил просветить Иисуса, дабы тот на всю жизнь уяснил суть того мира, куда он послан был Отцом Небесным:
– Ты должен знать, Иисус, что основа нашего мира – это четвёртое измерение, носящее призрачное название.
– Разве это не одна из реальных особенностей всего сущего? – удивился Иисус. – Если так, то почему реальное имеет призрачное название?
– Ты прав, неофит, – согласился первосвященник. – Поэтому я подробно стараюсь рассказать тебе о четвёртом измерении. К несчастью время – не есть нечто целое. Ещё в Древнем Египте жрецы называли циклическое время нехех. Это та величина, которая отражается во всех природных явлениях от смены дня и ночи до смен времён года и движения звёзд. Величина нехех есть, мы её чувствуем, хоть она и невидима. А вот время джет, состояние вне времени, тоже существует, хотя человек не ощущает его. Вот ты сейчас, когда отхлынула вода из башни молчания, ничего особенного не почувствовал?
– Да, учитель, – кивнул Иисус. – Пока я летел вниз, привязанный к брёвнам, то до самой последней минуты надеялся, что вы с Манедшчехрой вытащите меня, не дадите упасть. Но когда брёвна ударились о воду, я тоже получил удар такой силы, что чуть не лишился сознания. К счастью, ремешок, стягивающий правую руку, порвался, и я быстро сумел освободиться от пут. Потом вода начала убывать, но ещё чувствовалось движение воздуха. А вот когда я почувствовал под ногами черепа живущих в башне молчания, то изменилось всё вокруг. Даже потоки воздуха оказались скованными какой-то сетью. Пока я сообразил, что выбраться оттуда можно лишь перекидывая бревно с уступа на уступ, пока перебирался вверх, меня не оставляло чувство, что скоро вообще дышать станет нечем. А под самой крышей пространство стало темнеть, и я понял, что день кончается, что если не найду выхода, то в скором времени опять сорвусь вниз. На этот раз навечно.
Закхей внимательно выслушал впечатления неофита, покачал головой и вздохнул. Затем разлил по глиняным кружкам айран и, сделав глоток, поднял на Иисуса глаза:
– Ты впервые осознал, что жизнь и время не одна и та же величина. Жизнь всегда идёт только прямо, а со временем человек иногда проделывает такие штуки, какие не под силу самой природе. Допустим, когда ты спишь, жизнь для тебя останавливается. А во времени ты можешь унестись назад, исправить какое-то своё дело, не очень хорошо выполненное тобой, о котором ты сожалеешь, или же унестись в будущее, которое ещё не наступило и вряд ли наступит, но ты как человек уже побывал там. Вот почему люди, привыкшие жить во времени и не замечающие жизнь, чаще всего боятся умирать. «Как же так?! – думает человек, – неужели пора уходить? Я не хочу умирать! Яхве, позволь мне пожить ещё немного, сделать то-то и то-то!». Но время – величина Вседержителя – отнимает у него жизнь, потому как отпущенное человеку время уже кончилось. И он никуда не может переместиться, ни в прошлое, ни в будущее. Не он уже играет со временем, а время спрашивает с человека за все дела его, которые он успел сделать, и которые не сделаны. Человек отвечает перед Богом.
– Как же мне, равви, научиться управлять временем?
– Будучи Сыном Человеческим ты научишься осознавать то, чего, казалось бы, не может быть. Допустим, сейчас ты поймёшь доподлинно, что такое нехех и джет. Эта комната, мой ученик, находится сразу под той площадкой, на которую мы взошли, чтобы начать мистерию посвящения. Вспомни: мистерия началась, были прочитаны молитвы огню и Всевышнему, затем плиты пола открылись, ты полетел вниз и упал в воды Тартара. Потом ты стал по уступам в стене подниматься наверх, и на это ушло довольно много времени. Ведь так?
– Так раввуни.[53]
– Однако мы с Манедшчехрой оставались во времени нехех и только лишь спустились с площадки, где началась мистерия. Жрец почти сразу же открыл проход к сердцу башни молчания, и мы еле успели ухватить тебя на последнем уступе. Пойдём, поднимемся наверх, ты убедишься, что сейчас ещё утро, что солнце только-только принялось отогревать остывшую за ночь землю. И что время здесь практически замедлилось, хотя для тебя уже прошёл целый день, а может и того больше.
Закхей встал и направился к каменной лестнице, ведущей на площадку. Иисус последовал за ним. На площадке гулял слабый ветерок, а поднимающееся над землёй солнце возвращало землю к дневным заботам.
