Он подал сигнал Джобу, и они двинулись вперед, крадясь абсолютно бесшумно, словно леопарды. Через сорок шагов Шон увидел тлеющий кончик сигары, когда человек затянулся. Мужчина закашлялся — влажный кашель — и сплюнул. Он находился под кроной высоких деревьев, прямо впереди. Шон хорошо различал в темноте его силуэт. Человек сидел, прислонившись спиной к стволу дерева.
«Кто он? Местный торговец? Браконьер? Сборщик меда? Беженец? Не похож ни на одного из них. Слишком собран и настороже. Наверняка часовой». Шон почувствовал какое-то движение вдалеке и распластался по земле.
Еще один человек вышел из леса и подошел прямо туда, где его встретил поднявшийся на ноги часовой. Как только тот встал, Шон увидел, что АК-47 висел на его плече дулом вниз. Оба тихо о чем-то переговорили друг с другом.
«Смена караула», — подумал Шон, когда новый часовой прислонился к дереву, а сменившийся не спеша пошел к лесу.
«Там находится лагерь», — понял Шон.
Все еще лежа на животе, он пополз дальше, стараясь обойти стороной нового дозорного, который был не утомлен и внимательно прислушивался. Когда он отполз из зоны видимости, то привстал и, пригнувшись, быстро побежал вперед.
Шон обнаружил лагерь в ущелье перед холмами. Это был временный лагерь без землянок и хижин, только пылали два костра. Вокруг них лежало одиннадцать человек, по типично африканской привычке с головой завернувшись в одеяла. Кроме того, шесть-семь человек наверняка стоят на карауле. Небольшой отряд.
Даже без огнестрельного оружия Шон и его отряд могли справиться с ними. У них под рукой всегда были удавки из струн пианино, а с Матату всегда был нож, который он затачивал так остро, что от лезвия осталась лишь половина. В лагере никто даже не успел бы проснуться.
Шон с сожалением покачал головой. Он был уверен: либо это отряд ФРЕЛИМО, либо партизаны РЕНАМО. Не стоило ссориться с ними, кто бы это ни был, пока они не мешают охоте на слона. Шон повернул назад, туда, где его ждал Джоб.
— Одиннадцать у костра, — тихо сказал Шон.
— Я обнаружил еще двоих часовых, — доложил Джоб.
— ФРЕЛИМО?
— Кто знает? — пожал плечами Джоб. Шон тронул его за руку, и они отползли подальше, чтобы их не услышали в лагере.
— Что ты думаешь об этом, Джоб?
— Отряд небольшой, значит, мы можем просто их обойти.
— Это может быть передовой отряд большей команды, — предположил Шон.
— Эти не вояки, — презрительно пробормотал Джоб. — Курят на посту, спят рядом с огнем. Не солдаты, а туристы. — Шона позабавило такое насмешливое определение. Он знал, что термин, который употребил Джоб, скорее англосаксонский, чем африканский. Но решил не переубеждать его.
— Хочешь продолжить? — спросил Шон.
— За пятьсот-то тысяч долларов? — прошептал Джоб. — Ты чертовски прав, очень хочу!
Клодия боялась. Африканская ночь была окутана тайной, наполнена угрозой. Ожидание лишь усиливало самые мрачные предчувствия. Шон отсутствовал уже почти час, и, хотя рядом с ней находился отец, она чувствовала себя одинокой и беззащитной.
Шон появился внезапно, и она тут же почувствовала облегчение. Ей хотелось подбежать к нему, крепко обнять, и она стыдилась этой слабости. Шон шепотом разговаривал о чем-то с отцом, и она придвинулась ближе, чтобы послушать. Ее рука касалась обнаженной руки Шона. Он, казалось, не замечал этого, и Клодия не отстранялась, так как прикосновение давало ей чувство защищенности и покоя.
— Впереди нас расположился лагерем небольшой отряд, — рассказывал Шон. — Не больше двадцати человек. Мы не знаем, кто они к черту такие. Можем обойти их или вернуться назад. Решать тебе, Капо.
— Мне нужен слон!
— Это последний шанс все отменить, — предупредил Шон.
— Ты понапрасну теряешь время, — сказал Рикардо. Клодия обрадовалась решению отца. Было бы обидно отступать в самом начале пути, хотя первая встреча с Африкой и оказалась неприятной. Когда они двинулись дальше и она снова шла вслед за Шоном, Клодия внезапно поняла, что впервые в жизни полностью оказалась за пределами внешней атрибутики городской жизни и опоры на цивилизацию. Впервые рядом не было полиции, чтобы защитить ее, нельзя было полагаться на закон, справедливость, сострадание. Здесь она была беззащитна, как антилопа в лесу, полном леопардов.
Она прибавила шагу, стараясь держаться ближе к Шону. С удивлением она обнаружила, что как-то особенно ясно осознает и воспринимает все, что происходит. Первый раз в жизни она оказалась на самой нижней ступеньке жизни, на уровне выживания. Это было новое и захватывающее чувство. Она была рада, что отец не повернул домой.
Очень скоро Клодия потеряла ориентацию: Шон вел их совершенно непредсказуемо. Они то кружили по лесу, то быстро шли, то еле ползли по незаметным тропкам, то замирали в абсолютной тишине, когда справа раздавался сигнал, который Клодия не всегда улавливала. Она заметила, что Шон каждые несколько минут смотрит на небо, и догадалась, что он ориентируется по звездам. Для нее их сияющий узор и хитросплетение были столь же загадочны, как огни незнакомого города.
Через некоторое время Клодия поняла, что они уже давно не останавливались и никуда не сворачивали, а все время шли прямо. Очевидно, теперь они были вне опасности. Она вдруг с удивлением почувствовала тяжесть в ногах и боль в спине. Казалось, рюкзак стал вчетверо тяжелее. Посмотрев на светящийся циферблат часов, она обнаружила, что с тех пор, как они прошли мимо лагеря, минуло уже пять часов.
«Когда же будет привал?» — думала она, но в конце концов решила, что для нее держаться близко к Шону и не отставать от него ни на шаг — это дело чести. Внезапно стало холодно, будто открыли дверцу холодильника. Когда они пересекали очередную поляну, роса на длинных стеблях травы промочила штаны и в ботинках захлюпало. Она содрогнулась, впервые испытав настоящее неудобство.
«Когда же мы остановимся?» — Она буквально сверлила взглядом спину Шона, ненавидя его в душе и безмолвно заклиная остановиться. Но тот все шел и шел вперед. Клодии казалось, что он нарочно хочет унизить ее, заставить ее просить пощады.
«Ну, я тебе покажу!» — Она, не замедляя шага, достала из рюкзака лыжную куртку. Стало по-настоящему холодно. Под ногами хрустела изморозь. Ноги окоченели, но Клодия упрямо шла за Шоном и вдруг заметила, что волосы у него на затылке смерзлись в сосульки.
«Рассвет. А мне уж казалось, он никогда не наступит». Едва она успела подумать это, как Шон наконец остановился, и Клодия устало опустилась на землю рядом с ним, ощущая, как дрожат от усталости колени.
— Извини, Капо, — мягко говорил Шон. — Нужно было немного поднажать. Мы должны были отойти от того отряда до рассвета как можно дальше. Как ты?
