Троица переглянулась, наемник поднялся и подошел к воровке:
- Что за место? – поинтересовался он у мага.
- Сущая безделица для таких сорвиголов как вы, это всего лишь Старый город, – пожал плечами Истомир.
Прежняя дернулась и нервно закусила губу:
- Маловато будет за простой рубин, переть в такую даль. Да и места там не самые сахарные.
Чародей посерьезнел:
- Что ты предлагаешь? – Его голубые глаза теперь не светились радушием, а излучали холодное безжизненное свечение.
- Ты даешь нам троим полную безопасность в своих владениях, отдаешь нам камень сразу при обмене, и доставляешь нас в Старый город туда и обратно.
- Исключено, - помотал головой волшебник, - Допустим, здесь вас не тронут, допустим мы обменяемся, как положено, но доставить вас из старого города я не смогу. Туда забросить – это, пожалуйста, но оттуда вам придется идти своим ходом. – Он скрестил руки на груди, давая понять, что последний пункт не обсуждается.
Путники опять переглянулись, а Мурка едва заметно кивнула остальным.
- Хорошо, - ответил наемник, глянув на Прежнюю.
Та изучала чародея, не сказав ни слова.
- Вот и договорились, - облегченно всплеснул руками Истомир, - А теперь наконец-то, мы можем отужинать.
- Не так быстро, - остановила его Мурка. – Давай-ка теперь мы оформим наш договор на бумаге, - криво ухмыльнулась она.
Чародей закатил глаза, но проследовал к дальнему столу, заваленному свитками. Девушка проследовала за ним, на ходу шепнув Бресту:
- Ничего не ешьте и не пейте, пока этот хлыщ не подпишет бумагу.
Наемник кивнул и потопал к Милке, которая все-это время сидела в сторонке тише воды ниже травы.
Чародей и воровка о чем-то спорили четверть часа, сломали не одно гусиное перо, прежде чем, наконец, составили договор и понесли его на подпись. Истомир расписался затейливой подписью с завитушками и изгибами, Милка черкнула две буквы, воровка, накапав чернилами, криво подписалась Муркой, а Брест довольно аккуратно вывел свои инициалы и отложил перо.
Чародей облегченно вздохнул:
- Теперь, когда все улажено, можно есть. Ах да, чуть не забыл, – он щелкнул пальцами и половина блюд исчезла, - Раз договор теперь в силе, то сделать из вас послушных кукол уже не получится. Жаль, добрые зелья впустую извел.
Он прозвенел колокольчиком, и из дверей посыпались служанки, обновляя разнообразие еды.
Воровка уселась на стул и безбоязненно отломила кусок истекающей жиром курицы. Девушка, ни сколько не сомневаясь, что теперь они могут расслабиться, принялась поглощать пищу, с ужасающей скоростью. Брест не заставил просить себя дважды и, загребая к себе поближе несколько блюд, набросился на ближайшего запеченного поросенка. Милка подлила себе в кубок вина и слегка пригубила, показывая, что уж чему-чему, а манерам ее научили. Чародей степенно поднялся, сверкнул хищной улыбкой и поднял чарку:
- Тост. За прелестниц, скрасивших наш вечер, - он слегка поклонился Милке и воровке. - За уговор, который принесет нам обоим пользу. И за вашу весьма смышлёную девицу. Первую, которую я зауважал, - он подмигнул Мурке из-за чарки синим глазом.
***
Я сняла платье и осталась в одном исподнем. Эта передышка в бегах за камнем нужна была мне, как воздух. Прошлепав босыми ногами до огромной кровати с балдахином, я прыгнула с размаху на перины и погрузилась в мягкое облако. О-о, какое это блаженство - как следует выспаться после нескольких лет кочевок, соломенных тюфяков и лесных подстилок. Я с наслаждением зажмурилась и закинула руки за голову. В дверь раздался тихий стук. Я открыла один глаз:
- Кто?
- Я это, - послышался голос Бреста.
Так, блаженство закончилось. Я тяжело вздохнула и, завернувшись в покрывало, промямлила:
- Входи что ли.
Дверь неслышно отворилась, на пороге стоял наемник с кувшином в руках. Он огляделся по сторонам и, прикрыв дверь, зашел внутрь. Я выжидающе на него смотрела:
- Что-то случилось?
Брест поставил кувшин на столик и почесал в затылке:
- Да вроде все спокойно. Милку только проверил, спит уже, решил к тебе заглянуть. Присесть-то дашь?
Я пожала плечами:
- Дык, пожалуйста.
Наемник прошел вперед и, сняв сюртук, остался в распахнутой на груди рубахе. Он подвинул ногой стул и уселся, почесывая недельную щетину.
- А неплохо ты сегодня у чародея этого договор сторговала, - подмигнул он, - Хоть один день по-людски пожить, - он закинул руки за голову и вольготно развалился.
- Ага, - кивнула я, - Я все еще не совсем разумею, зачем ты пришел?
Брест поднялся и прошелся по комнате, оставляя за собой одуряющий шлейф запахов мужского пота, терпкого вина и скрытой силы.
- Да, честно говоря, просто хотел узнать тебя поближе, - наконец ответил мужчина, разводя руками.
Он привалился к резной стойке балдахина, наблюдая за мной с легким прищуром. Я удивленно подняла брови:
- Да вроде ты и так про меня все знаешь.
Мне вдруг сделалось душно и невыносимо жарко, я села на кровати, свесив босые ноги.
- Не все, - помедлив, ответил он, присаживаясь рядом. – Например, какое твое самое яркое воспоминание?
- Ты меня удивляешь все больше и больше, - промямлила я, помотав головой.
Брест был совсем близко. Он сидел, облокотившись на широко разведенные колени, и неотрывно смотрел почти черными глазами. Его бедро касалось моего, от чего кожу обдало волной жара.
Я от греха подальше подобрала свое покрывало и соскочила с кровати:
- Душно тут.
Наемник поднялся с места:
- Могу открыть окно. Кстати, я стянул со стола чародея кувшин с чудным вином, налить?
- Пожалуй, - согласилась я.
Мужчина прошел мимо меня, окатив своим ароматом, и, взяв чарку, щедро плеснул рубиновой жидкости.
- Держи, - он протянул кубок.
Я нервно схватила вино и жадно хлебнула. Горячий комок прокатился по горлу и расплескался где-то в желудке. Брест поставил кувшин обратно и уселся на стул:
- Пожалуй, сяду здесь: не хочу тебя смущать, - просто ответил он и ласково улыбнулся.
От такой улыбки я отвернулась и допила остатки одним залпом. Если он будет продолжать в том же духе, то, может, стоит сразу взять весь жбан?
- Так ты мне и не ответила на вопрос, - мягко упрекнул Брест.
- Какой? – прохрипела я, внезапно лишившись голоса.
Наемник развел руками:
- Какое твое самое яркое воспоминание? И не волнуйся ты так, я тебя не трону… Против твоей воли, - дополнил он и почесал волосы на широкой груди, хищно улыбаясь.
