Так вот... Есть легенда, в которой значиться, что способ засола, при котором рыба долго хранится, открыл фламандский рыбак Якоб Бейкельцон, где-то примерно в это время. Вот с тех пор качественную сельдь такого посола и зовут в его честь "бейкелем".
ЧТО?!!!
- Быстро, еще раз, как тебя зовут! - гаркнул я на рыбака.
- Якоб, ваша милость... - старшина рыбаков опять принял радикально белый цвет. - Бейкельцоны мы...
Вона как... я, не обращая внимания на перепуганного мужика, отошел в сторонку. Мама дорогая... вот как это называется... рехнуться же можно и охудеть три раза. Как бы и не легенда это, как утверждают некоторые знающие товарищи. Вот он - Якоб Бейкельцон, живой и здоровый. Для потомков он как раз получается этот посол и откроет... А я? Я так и останусь безвестным. Стоп... Селедку пряного посола не он изобретал! Значит, есть небольшие несоответствия и виной этим несоответствиям уже я. Но с другой стороны, совсем не факт, что... А, вообще, какого хрена я нервничаю и, собственно, что я хочу? Известности? Да пошла она кобыле в трещину эта известность. Вернее - такая известность. Изобретатель соленой рыбы! Невместно мне. Значится так, и оставляем эти лавры Якобу...
Вернулся и скомандовал.
- Все к котлам, будете учиться готовить рассол. Да... и пару лопат прихватите.
Через некоторое время в солильне закипела работа. Рассол приготовили, добавили нужные специи и сняли котлы с костров охлаждаться. Пара человек драила песком бочонки, а остальные дружно потрошили рыбу.
Ну вот... Примерно часика через три-четыре, можно будет и приступать к главному действу. А пока есть время я наведаюсь-ка в бухту и осмотрю шебеку. Мэтр Пелегрини уже туда отправился для инспекции судовой артиллерии.
Да и проведать моих будущих крестников мне не помешает. Как мне доложили, фра Георг уже просвещает мавров. По католическому обряду перед самим крещением проходит так называемый катухуменат. Подготовка, на которой рассказывается о догматах веры, объясняется порядок церковной жизни и обязанности христианина. Ну, всякое такое... Честно говоря, я не совсем понимаю, как доминиканец с ними общается, но проконтролировать этот процесс не помешает. Очень уж этот фра Георг мутный.
Вопреки ожиданиям, картинку, которая открылась мне, вполне можно было назвать идиллической. Доминиканец сидел на песке, вокруг него полукругом расположились бывшие пленники. Фра Георг благостным тоном что-то вещал. Один из ломбардцев переводил им на португальский. А главнегр Мвебе уже окончательно растолковывал суть сказанного остальным неграм... В движениях.
Увидев меня, фра Георг легко поднялся с песка и подошел.
- Я смотрю, вы преуспели в деле просвещения, - я склонился для благословления.
- Господь вразумляет, - сухо буркнул монах и благословил меня. - У меня есть вопросы к вам, барон!
- И у меня тоже есть вопросы к вам, фра Георг, - так же сухо ответил я.
- Но... - в глазах монаха блеснул огонек.
- Что но? - я подошел вплотную. - Как вы объясните мне то, что мои сервы на протяжении нескольких лет торговали людьми, в том числе и христианами! Как-то это не вяжется с позицией Матери нашей Святой Католической церкви, которую вы как раз и представляете в моей деревне.
Я решил раз и навсегда поставить все на свои места. Воинствующих фанатиков в баронии мне даром не надо. Я решаю что правильно, а что нет, а дело священника как раз и укреплять веру пейзан в бога... и в меня. И по-другому не будет.
- Я не знал... - тихо сказал монах и потупил голову. - Они скрывали...
- Значит, плохо работаете, фра Георг. Очень плохо. Как же вы исповедь принимали? Мимоходом? И где была ваша проповедь для оступившихся душ?
- Я не работаю! - вскинул голову доминиканец. - Нести веру - не работа, а моя святая обязанность и призвание.
- Тем более! Объяснитесь!
- На людей дурно влиял некий эконом...
- Он уже в цепях и за свои преступления завтра будет повешен, - перебил я его. - Что дальше?
- Я надеялся словом Божьим вразумить чад сих... - запнулся доминиканец. - Они, несмотря на свое занятие, добрые католики.
- То есть, другим словом, вы, монах-доминиканец способствовали преступному промыслу! - надавил я на монаха. - Вы, слуга церкви, потворствовали нечестивой торговле христианами! Как это могло статься? Может вы были с ними в сговоре?
- Я еще раз повторяю, барон! - у священника стала судорожно подергиваться правая сторона лица. - Мне не ведомы были случаи продажи в рабство христианских душ. А язычники и магометане получили то, что заслуживали! А теперь скажите вы мне, барон, почему до сих пор вы не отдали приказ отпустить вот этих людей!
Монах красивым жестом обличающе ткнул пальцем в ломбардцев.
- Да как же я могу их отпустить, святой отец? Когда их сегодня продадут, - я пожал плечами. - Зачем освобождать?
Не перебарщиваю? Вроде нет...
- Да как вы смеете?! - взвился монах. - Это кощунство! О вашем поступке немедленно узнают в Антверпене! У викария в епархии! В Ватикане, в конце концов! Вас отлучат...
- Евреям продадут, - с совершенно спокойным лицом добавил я. - За золотую монету. И мавров тоже. Конечно только после того как вы их окрестите.
- Вы сам дьявол...
Священник от ярости запнулся, потерял дар речи, захрипел и потянулся ко мне скрюченными пальцами, затем неожиданно повалился на песок и застыл в неестественной позе, слабо подергивая конечностями.
Твою же мать! Дошутился... Кто бы мог подумать?
- Иост, скачи в замок и Самуила сюда ко мне! - приказал я пажу и добавил повышая голос. - Галопом! Скажешь: у человека удар случился, он знает, что с собой взять.
А сам склонился и приподнял голову монаху.
- И лейтенант Логан пускай сюда сам поспешит и Бромеля с собой прихватит, - крикнул уже вдогон.
У доминиканца судорогой свело все тело, из страшно исказившегося щербатого рта безвольно потянулась струйка тягучей слюны.
Взял его ледяную руку и нащупал пульс, бившийся с бешеной частотой...
Капец. Сдохнет же так, падла...
- Разойтись, вашу мать! - заорал я собравшимся вокруг нас рыбакам и с треском рванул у доминиканца рясу на груди.
Коричневая ткань была ветхой и легко разодралась.
- Охренеть...
Ударил в лицо омерзительный смрад застарелых ран... Под сутаной у монаха оказались плотно намотанные на тело вериги*, скрепленные большим ржавым замком. Кожа под ними была вся в язвах и в потеках запекшихся крови и гноя.
Сука, фанатик долбанный... Но что делать надо в таких случаях? Кто бы подсказал... Твою же мать...
- Ваша милость, надо перенести его. Здесь песок холодный... - через толпу протолкался Веренвен.
Рыбаки осторожно подняли и перенесли доминиканца выше по берегу и положили на траву.
- Было с ним уже такое? - спросил я у Тиля
