Только вот как? Подкоп в камне не сделаешь. Бежать в открытую?
Их опередили. На рассвете, только вывели из тоннеля, трое бросились из колонны в заросли. Охранники открыли стрельбу, спустили собак.
— Не догнали!
Весь лагерь пришел в движение: возбужденные лица, даже улыбки.
На третий день арестантов построили на плацу. Вывели оборванных, в страшных струпьях, трех беглецов. Спустили на них овчарок.
Все это не могло устрашить Алексея и Сергея: сколько подобного повидали. Да и знали — последний шанс. То ли кто-то пустил слух, то ли один из охранников проговорился: после завершения работ в горе всех заключенных уничтожат.
Мастер их участка был француз. Вот когда пригодилось Алексею радение на уроках Марьяны. Штейгер сразу расположился к русскому, так хорошо знающему его родной язык.
Осторожно — сегодня ночью об одном, завтра о другом — лейтенант выведал, где они находятся и что строят. Оказалось: на востоке Франции, в Эльзасе, недалеко от станции Урбез. Этот тоннель начали пробивать еще в двадцатых годах, чтобы открыть железнодорожное сообщение через горный массив Вогез, но так и не пробили. А теперь, когда усилились налеты союзной авиации на Германию, немцы решили оборудовать в тоннеле завод авиационных моторов.
Понятно. Коль военный объект — нет сомнений, что после окончания работ заключенных уничтожат. Так гитлеровцы всегда делали — для сохранения тайны.
Алексей попросил француза:
— Не можете ли принести соли? Все пресное.
В другой раз:
— Нет ли у вас лишнего коробка спичек?
— Бежать собрался?
— Что вы, мсье! Разве убежишь?
— Не убежишь, — согласился француз. — По всем дорогам, на всех перевалах и тропах — патрули бошей.
— Против партизан? — с надеждой спросил его лейтенант.
— Нет. О франтирерах в здешних краях не слышно.
Спички и соль Алексей зашил в шапки. О карте побоялся заикаться: это уже прямо раскрыть замысел, а кто его знает, чем дышит мастер? Все равно теперь он мог сориентироваться.
Как же бежать?.. Множество планов — самых фантастических — рождалось в голове. Реальным в них было одно: умрут с честью. Пусть так! Жить — это не долбить камень под стволами пулеметов, задыхаясь и проклиная каждый час. Жить — это бороться.
Возможность для побега открылась неожиданно. Удача! А может быть, она по праву пришла к ним? Ночью Сергей долбил базальтовую глыбу. Из-под кирки летели искры. Нащупал выступ, поддел его острием, чтобы отколоть кусок побольше, — и вдруг глыба податливо сдвинулась. От кликнул Алексея. Вдвоем они сдвинули камень и почувствовали, как потянуло свежим воздухом.
— Погоди! — встрепенулся Сергей. — Давай-ка задвинем.
Привалился к мокрой стене. Перевел дыхание. Сердце бешено заколотилось, но он сдерживал себя, боясь поддаться надежде.
— Знаешь, что это может быть? В железнодорожном училище мы проходили... Это может быть вентиляционный колодец...
— Так это же!..
— Погоди... А если только руку просунуть? Скалу не раздолбишь. А если...
— Чего там гадать?
— Погоди, Алешка. Давай обмозгуем. Это наш последний шанс.
Начали обдумывать. Рискнуть: отвалить камень и попытаться пройти весь вентиляционный канал? А если охранники заприметят? В тоннеле их немного — их позиции у выхода, с пулеметами. Наблюдают за арестантами и в забоях, но больше для того, чтобы подгонять. Лампочка недалеко от глыбы?.. Надо ее разбить. Камень, загораживающий отверстие, чересчур тяжел?.. Надо улучить момент и заменить его на иной, полегче. Сейчас рядом работают. Придется подождать, когда каменотесы перейдут на другой участок. Как томительно тянулись дни! Даже растратив все силы в ночную смену, они с трудом заставляли себя заснуть в бараке. А им надо беречь силы...
Бригаду перевели дальше по тоннелю. Накануне удалось разбить лампу, в эту смену ее еще не заменили.
Каторжников ввели в тоннель. Захлопнулись ворота.
— Шнелль! Шнелль!
Алексей поравнялся с тем местом, где был канал. Припал на ногу:
— Ой! Ой!
Стражник остановился:
— Что случилось?
— Подвернул ногу!
— Валяйся тут.
— Я помогу ему, герр вахмистр, — склонился, подставил плечо Сергей.
Эсэсовец махнул рукой: куда, мол, денетесь? — и зашагал за бригадой.
Друзья выждали мгновение — и к камню. В темноте отволокли.
— Я первым, — втиснувшись в лаз, прошептал Сергей. — А ты привали его сзади!
— И я с вами! — как громом.
Узнали голос одного из их бригады — Николая. Откуда взялся? Обсуждать некогда.
— Давай вторым!
Колодец был почти отвесным, узким. Но — на их счастье — диаметром все же шире плечей, и стенки вырублены грубо, можно поставить на выступы ноги, уцепиться руками, упереться локтями. Но как высоко!.. Зато с каждым рывком вверх все чище, холодней воздух. Обдувает разгоряченное лицо, распирает грудь.
Последний рывок — и Сергей по пояс вывалился наружу. Помог вылезти Николаю, затем — Алексею. Здесь, над выходом, густым навесом разросся можжевельник. Сквозь ветви проблескивали звезды.
— Давайте замаскируем отверстие, — предложил Алексей.
Они уложили толстые ветви. Сверху набросали землю и обломки камней.
— Пошли. А где твои пантофели? — обратил внимание на босые ноги Николая Сергей.
(Пантофели — деревянные башмаки, в которых ходили арестанты.)
— Там оставил, чтобы сноровистей было!
— В тоннеле? А, черт! Могут обнаружить!
— Ничего, робяты! Свобода — накось им выкуси!
— Откуда ты взялся?
— Хо!.. Давно я за вами приглядываю, сразу засек: в бега собрались! А тут, вчерась, как лампочку вы порешили, так скумекал — чойсь будет!
Голос у Николая был довольный: вот, мол, какой я!..
— Ну ладно, ноги в руки!
Теперь и им колодки ни к чему. Закопали их в кустах, ноги обмотали тряпками, обвязали веревками — все было припасено. «Обули» и третьего. И — в гору, в гущу леса.
Внизу — лай собак. Голоса. Погоня? Нет, переклик без тревоги. Судя по звездам — полночь. Значит, обычная смена караулов. До утра не хватятся. К рассвету беглецы должны уйти как можно дальше.
Подъем становился все круче. В расщелинах еще лежал снег.
— Будем держаться строго на запад, в глубь Франции, — сказал Алексей.
Карабкались, петляли по ледяным потокам, запутывая следы.
— Нет мочи, робяты, — из последних сил отдувался Николай.
К рассвету, казалось, ушли на сотню километров. Выбрали укромное место, чтобы отлежаться днем.
— Всем разом не спать! Дневалить по очереди! — взял на себя права старшего Сергей. — Укладывайтесь на перинах. Чур — не храпеть!
