В ночь на 8 июня чехословаки вошли в город. Навстречу им выступили офицерский отряд Галкина и эсеровская дружина. В тот же день было выпущено первое воззвание Комуча, подписанное Фортунатовым и еще четырьмя депутатами.
Во главе военных сил Комуча стоял штаб Народной армии под предводительством Галкина. По словам начальника его оперативного отдела генерала П. П. Петрова, Фортунатов, будучи членом штаба, «почти не вмешивался в работу по устройству армии и большею частью участвовал в операциях как рядовой боец с винтовкой в руках. В Самарский период борьбы он был дважды ранен»[29]. По свидетельству того же генерала Петрова, наиболее боеспособными частями Народной армии были Особая Самарская бригада (командир — подполковник В. О. Каппель) и Самарский конный дивизион под командованием Фортунатова. Помимо участия в боевых действиях, Фортунатов по линии Комуча был назначен чрезвычайным уполномоченным (особоуполномоченным) Комитета на фронте. Он также участвовал в работе Государственного совещания в Уфе.
В первую очередь Фортунатов прославился как боевой командир. «Комитетская» деятельность была для него явно вторична. Он участвовал во взятии Казани, Ставрополя (ныне Тольятти); в бою под Ставрополем его находчивость спасла от верной гибели отряд Каппеля, по представлению которого «доброволец Фортунатов» был произведен в чин прапорщика[30] и, следующим приказом от того же числа, «за храбрость под Новодевичьем и Казанью — в корнеты[31].
Полковник Вырыпаев рассказывал: «С отрядом Каппеля (Народной армией) всегда следовал член Учредительного Собрания Б. К. Фортунатов. Официально он считался членом Самарского военного штаба, в то же время выполняя успешно обязанности рядового бойца-разведчика. Сравнительно молодой (лет 30), он был энергичный и совершенно бесстрашный человек. Ему как-то на моих глазах удалось захватить в овраге четырех красноармейцев. Спокойно сказал всегда следовавшему за ним черкесу: «Дуко…» (его имя). Тот, не задумываясь, моментально по очереди пристрелил этих четырех пленников. Случайно я все это видел и потом вечером, когда мы отдыхали, спросил его, почему он приказал Дуко пристрелить красногвардейцев. Приказ — пленных не расстреливать. Он равнодушно ответил: «Но ведь был бой!» <…>
После непродолжительного боя красные оставили Климовку, уходя на запад бесчисленными повозками. Наша пехота вошла в Климовку. Б. К. Фортунатов просил не стрелять по отходящим красным и, взяв 6–7 человек разведчиков, ускакал оврагом, чтобы отрезать хвосты уходящей колонне красных. Мы наблюдали за ним, насколько нам позволяла пересеченная местность. Через полтора-два часа Фортунатов вернулся со своими разведчиками и привел четыре военные повозки с одним пулеметом и пулеметными лентами на каждой, а красногвардейцы убежали в кустарник»[32].
Интересно сравнить его фронтовой образ с наблюдениями Славяновой-Смирновой: «Фортунатов никогда вовремя не поест, не попьет, спать может месяцами на полу, каждую ночь в разных местах и не любит в разгар революционной деятельности примитивного комфорта…»[33].
Наконец, яркий образ Фортунатова дает в своей повести «Встреча» писатель Иван Вольнов, находившийся в 1918 году в Самаре. Фортунатов выведен там под именем начальника кавалерийского отряда имени Учредительного собрания Португа-лова, «о храбрости и жестокости которого так много говорили в добровольческих частях». В одном месте Вольнов нарисовал портрет Фортунатова: «Высокий, щетинистый, с длинным лошадиным лицом, пыльно-загорелый и угрюмый, в простой солдатской гимнастерке, измятом картузе с георгиевской ленточкой, он ни одеждой, ни наружностью не отличался от своих солдат»[34]. В другом месте читаем: «…он был прекрасный стратег, неустрашимый воин… наравне с рядовыми солдатами мужественно нес все неисчислимые тяготы Гражданской войны так же, как рядовые, питаясь тем, что можно было добыть на пути, ночуя в поле, на сырой земле, в сараях или в седле, так же заботливо и нежно относясь к своему верному другу на войне — лошади… Португалов — член Учредительного собрания и мог бы, как другие члены Учредительного собрания, жить в лучших гостиницах, где-то заседать, куда-то торопиться на извозчике или в автомобиле, с озабоченным или непроницаемым видом носить под мышкой толстый портфель, обедать в ресторанах в обществе веселых и нарядных женщин. Он не делал этого, он рисковал жизнью — в поле, в грязи, в крови, под дождем, голодный, во вшах, в бессоннице, в неотпускающем напряжении»[35].
После того, как 18 ноября 1918 года в Омске произошел переворот, приведший к власти адмирала Колчака, и среди членов Комуча были произведены аресты, кое-кто из «героев» тыла настаивал на аресте Фортунатова, но Каппель (произведенный к тому времени в генералы) взял под защиту своего боевого товарища. «Как ни странно, — писал генерал Петров, — под руководством Каппеля (настроенного монархически — Я. Л.) объединились группы, имевшие ранее на фронте эсеровскую окраску»[36]. Петров продолжал: «Про Фортунатова можно сказать, что с самого начала действий Народной армии он редко появлялся в штабе и все время проводил на фронте с Каппелем. Показал себя отличным солдатом и командиром. Судьба его очень интересна: им был сформирован конный отряд, развернутый в дивизион под его командованием; получил чин корнета; во время отступления от Самары он бессменно прикрывал отход, а когда произошел переворот в Омске и сотрудниками адмирала Колчака был отдан приказ об аресте членов Комуча, то в отношении Фортунатова он не был исполнен. По рассказам, Фортунатов явился к Каппелю и прямо спросил: когда меня арестуете? Каппель успокоил его, что не собирается. Фортунатов до лета 19-го года пробыл в войсках Колчака и только во время боя за Челябинск или после него решил не двигаться в Сибирь, а уйти в район действий оренбургских и уральских казаков. Случайно, уже в Америке, при чтении книжки уральского атамана Толстова о судьбе казаков, мне попало<сь> имя Фортунатова. При отступлении Уральской армии к форту Александровскому зимой 19–20 года упоминается, что Фортунатовский дивизион был еще надежной частью. С уральцами в Персию он не пошел»[37].
По сообщению московского историка А. А. Петрова, дивизион корнета Фортунатова на май 1919 года проходит по документам в составе Отдельной Волжской кавалерийской бригады генерал-майора К. П. Нечаева. Участник и исследователь Белого движения на Востоке России А. П. Еленевский отмечал, что Фортунатов, «несмотря на все партприказы с<оциалистов>-р<еволюционеров> о переходе к красным, остался непримиримым борцом с большевиками»[38].
