него глаз.
Арн просидел так несколько минут, потом тряхнул головой и засмеялся:
– Но это было весело. Уверен, что король тоже изрядно повеселился. Я отбирал у него всё, что ему нравилось. Новый праздничный наряд вдруг превратился в лохмотья. Его любимое вино приобрело вкус ослиной мочи. Картина, которую он собирался повесить в своей спальне, в одночасье потрескалась, и краска с неё осыпалась и превратилась в пепел. Ананас на его столе становился горьким, а суп неизменно оказывался пересоленным. Да, жизнь у него была преувлекательная. Недаром он сломя голову бежал на этот свой остров. Надеюсь, там ему не лучше. Ты ведь видел его там?
– Давно. Три года назад, – Иларий не посчитал нужным скрывать.
– Три года? – удивился Арн. – Он задумал всё это, с Травой, еще три года назад?
– Не знаю, – честно ответил Иларий. – Вроде нет. Мне ничего не говорили.
Арн кивнул, не собираясь выказывать недоверие.
– То есть, как понимаю, ты со своей труппой в стране три года? Шпионили для Короля?
– Нет, – ответил Иларий, но потом, опустив глаза, поправился: – Не совсем.
Арн удивленно вскинул брови:
– Это как – не совсем?
Иларий вздохнул и не отвечал.
Арн подождал немного, потом махнул рукой:
– Ладно, можешь не говорить.
Иларий тут же вскинул голову:
– Вы их арестуете?
Арн посмотрел на него с усмешкой:
– А почему ты думаешь, что я уже этого не сделал? Ты почти сутки здесь отдыхаешь. Считаешь, я всё это время сидел сложа руки?
Иларий тяжело сглотнул:
– Тогда и меня к ним отправьте.
– Нет, – спокойно сказал Арн, – отправить тебя в тюрьму – то же самое, что убить. Думаю, Дарина этого не одобрит.
– Если вы их убьете, я тоже умру, – прошептал Иларий.
Арн посмотрел на него внимательно и задумчиво сказал:
– Видишь ли, я не могу позволить тебе умереть. Проблема в том, что моя дочь по-настоящему расстроится, если это случится. Если ты читал внимательно, то понял, что все что здесь есть, сделано ради неё: я построил неприступный замок, чтобы никакие тревоги не могли проникнуть сюда, придумал невидимых слуг, чтобы они прислуживали ей, не раздражая, я повелел всему в этом замке повиноваться Дарине, чтобы она могла исполнять любые свои желания. Я когда-то не смог защитить свою жену, но зато дочь свою я смогу оградить не только от всех внешних опасностей, но и от мелких неприятностей. Я пообещал себе, что моя дочь станет самым счастливым человеком на свете! Она уже плакала из-за тебя, больше я тебе не позволю её расстраивать. Поэтому не вздумай вдруг умереть. По крайней мере, пока ты ей не безразличен. Ты ведь тоже не хочешь сделать её несчастной? А насчёт твоих друзей-артистов я тебя обманул. Никто их не арестовывал. Сидят себе на прежнем месте, видно, тебя ждут. Пока за ними просто следят. А там посмотрим. Я даже не буду допытываться у тебя, с какой целью вы проникли в страну, и спрашивать, что ты знаешь. Вот любопытно только, за что стражники наложили на вас моё Слово, когда Дарина вас освободила. Можешь не говорить, если не хочешь.
– Они нашли у нас Историю, – Иларий кивнул на книжку, которую Арн небрежно швырнул на пол.
– Вы возили с собой «Историю Якова»? – удивился Арн. – Все три года? И у вас её раньше не нашли? Вот это стражники у нас! Защитники!
Он покачал головой и посмотрел на валяющиеся на полу книжки. Потом перевел взгляд на своего пленника:
– Ну так что? До сих пор веришь в своего короля? Или, может быть, ещё есть вопросы?
– Слово. Почему вы выбрали именно Слово?
Арн задумался.
– Ммм… Так в двух словах не ответишь. Впрочем, у нас полно времени. Прежде всего, из-за жены. Если ты внимательно читал мою историю, то обратил внимание, что у Кадрии была редкая болезнь: она совершенно не выносила, когда про неё говорили плохое. Нормально она себя чувствовала только тогда, когда её хвалили, подбадривали, делали ей комплименты. Но стоило кому-нибудь её обидеть, сказать что-то неприятное… Другие на такое часто и внимания не обращают, а она от этого могла слечь в постель. Мать её сначала не верила, что всё серьезно, думала, притворяется. Начинала кричать на неё, требовать, чтобы она поднялась и шла работать. А той от этих криков ещё хуже становилось. Несколько раз чуть на тот свет не отправилась. Ну, мать её и оставила в покое. Но люди же какие: то один про её семью гадость скажет, то другой из зависти про её внешность мерзость какую-нибудь ляпнет. Им-то что! Они сказали и тут же забыли. А Кадрия по нескольку дней лежит, мучается. Вот я и решил клин клином выбить. Обрету силу Слова – и сниму с неё это проклятие. Только не вышло с этим. Не прошла её болезнь. До самого конца не прошла. Теперь боюсь, не передалась ли она дочери. Но пока вроде ничего. Была и еще одна причина, почему я выбрал Слово. Есть такая штука: чем меньше ворожеев пользуется каким-то человеческим качеством, тем больше «топлива» достается тому, кто это качество выбрал, тем он сильнее. Завистью, хитростью, лестью пользуются все кому не лень, а до Слова никто не додумался. И вся его сила досталась мне одному. Поэтому я и стал таким могущественным. А почему до меня никому в голову не пришло использовать силу Слова, ума не приложу. Слово ведь имеет колоссальную силу. Им можно убить, можно подчинить себе человека, и потом, Слово абсолютно материально – бери и пользуйся. Вот я и взял. И ни разу не пожалел, хоть Кадрию вылечить не получилось, но в стране, когда я выгнал короля, порядка стало больше. Не согласен? Тогда скажи, знаешь ли ты, какую колдовскую силу использует Селен?
Иларий пожал плечами, он действительно этого не знал.
– Я так и думал, – удовлетворенно сказал Арн. – Моему многоуважаемому учителю вряд ли выгодно распространяться о том, что его колдовская сила – это страх.
– Страх?
– Да-да, именно страх. То есть чем жители страны чаще боятся, тем могущественнее он становится. Угадай теперь, почему Селен всегда приветствовал, когда оба Якова, при которых он служил, потуже затягивали гайки? Откуда взялись все эти публичные казни? Приятно было жить в такой стране, согласись?
– Разве меньше страха стало при вас?
– Безусловно меньше. Прежде всего потому, что мне страх не нужен. Когда начинаешь использовать Слово там, где раньше использовали страх, жизнь сама собой делается легче и приятнее. Нет?
– Но ведь Словом можно причинить не только добро, но и зло.
– Можно, – согласился Арн. – А вот от страха никакого добра быть не может. Только зло. Не говорит ли это в пользу Слова?
– Неужели в Слове, и правда, такая сила? – спросил, подумав, Иларий.
Арн засмеялся:
– Тоже сомневаешься? Тогда посмотри на меня
