вначале потеряла связь с конечностями, поэтому Ник не сразу понял, что они не стоят на месте. Как Киллиан может вести их куда-то закрытыми глазами, еще и спиной вперед? А, собственно, куда его ведут?
— Так, стоп, — очухался он в спальне. "Как Ник это понял?", — спросите вы. По тому, что он принял горизонтальное положение.
— У тебя два варианта: либо мы говорим, либо-о, — лежавший под ним Киллиан красноречиво обвел глазами кровать. Ник, пребывая в полном смятении, лишь покачал головой, затем медленно приподнялся на локтях и сел на самый край кровати. — Почему?
— Потому что я вижу разницу между влечением и настоящими чувствами.
Так себе признание. Прям в стиле Ника.
— И..?
— Мы завтра расстанемся, — он посмотрел на в разы потускневшего Киллиана. — Стоит ли заходить так далеко? — шумно выдохнув, он лег обратно лицом к нему.
— Боишься, что не сможешь уйти? — Ландре, приблизившись, нежно потерся кончиком носом о его нос.
Да, именно этого он и боялся. Потому что чем крепче становится их связь, тем сложнее потом будет его отпустить.
— А ты на это и расчитываешь?
— Ты меня раскусил, — вкрадчивым шепотом, за секунду до поцелуя.
Киллиан прижал Ника к матрасу, устроился сверху, соприкасаясь такими частями тела, что ему стало не по себе. Наверно, то же самое чувствуют клаустрофобы, когда попадают в замкнутые пространства.
— Притормози, — пожалуйста. Он слегка толкнул Киллиана в грудь и попытался выскользнуть из под него.
— В чем дело? — тот взял его челюсть большим и указательным пальцами и повернул голову к себе, — Ник?
— Просто… я… — его растерянный взгляд метался по всему лицу, находящемуся в каких-то пару дюймах от его, ни на секунду не задерживаясь на ждущих внятного ответа глазах.
— Не хочешь? — самым скептическим тоном, красиво изогнув одну бровь, потому что он хотел. Неоспоримое, мать его, доказательство упиралось в Киллиана, который так и не дал ему шевельнуться.
— Ладно, я скажу, только мы не будем это обсуждать.
— Я тебя слушаю, — удовлетворенно произнес Ландре с таким видом, будто заранее знал, что услышит. Наверняка думая, что Ник признается в своей неопытности.
Он опустил глаза и тяжело сглотнул. Сложно было подобрать подходящие слова.
— Обычно за прикосновениями следовала боль, — еле различимым шепотом произнес он.
Явно не ожидавший услышать подобное Киллиан моментально переменился в лице, которое стало серьезным и встревоженным, и, освободив Ника, отсел в сторонку.
— Нельзя говорить такое и просить не обсуждать!
— Ты ведь обещал, — напомнил Ник, уже жалея о своих словах.
— Что он с тобой сделал? — спросил тот, видимо, про отца.
— Киллиан, пожалуйста, давай не будем об этом.
Ландре замолчал, но всем своим видом — нахмуренными бровями, сжатыми губами и жалостливо-обеспокоенным взглядом, — выражал протест.
— Все в порядке, правда, — Ник потянулся к его лицу и заправил прядь волос за ухо. — Просто не люблю, когда меня трогают, — опустив руку чуть ниже на шею, он нежно провел большим пальцем по его скуле.
Киллиан минуту молча смотрел на него, тщательно обдумывая услышанное, затем спросил:
— Так хочешь или нет? Ты не ответил.
Ник закатил глаза. Быстро же он сменил тему.
Довольный таким ответом, Ландре начал расстегивать пуговицы на своей (точнее, Ника) рубашке.
— Что ты делаешь?
— Оказываю на тебя сексуальное давление, — как ни в чем не бывало.
— Ты занимаешься этим с того дня, как мы встретились, — сказал Ник, вспоминая, как Киллиан разделся в кафе у всех на виду.
— Тогда я даже не старался, — тот, хитро ухмыльнувшись, разлегся на кровати и, взяв его за руки, потянул на себя. — Ты сказал, что не любишь, когда тебя трогают. Но не сказал, что не хочешь потрогать меня.
Ник не смог сдержать улыбку, потому что, блять, да!, именно этого он и хотел, но сам ни за что бы не признался.
Он не думал о том, как далеко хочет зайти. Он лишь водил губами по мраморной коже, аромат которой кружил ему голову, целовал соблазнительные изгибы ключиц, слушая сбившееся дыхание Киллиана, исследовал руками голый торс, ощущая, как напрягаются под его пальцами мышцы. Но когда Ник коснулся губами солнечного сплетения, где так отчетливо чувствовалось трепыхание сердца, он понял, насколько далеко хочет зайти.
Поднявшись на чуть трясущихся от волнения и возбуждения руках, он посмотрел в налившиеся смолью глаза, и Киллиан, поняв его без слов, просто кивнул. Ник стянул футболку через голову уже трясущейся рукой, потому что шрамы — это "фу", "мерзость", "уродство" и так далее по списку. Однако в сканирующем каждый сантиметр его тела взгляде он увидел лишь вожделение.
Ландре облокотился о смятое покрывало и, прижавшись к нему губами, утащил с собой (в мир похоти и разврата, ага).
Впервые не было ничего отвратительного. Напротив, Ник испытывал самое светлое и чистое чувство. Оно было в движениях рук, скользящих по спине и сильнее прижимающих его к горячему телу. В искусанных губах, шепчущих его имя в перерывах между умопомрачительными стонами.
Оно зародилось у него в груди и растекалось теплом по всему телу, когда он, прикрыв веки, лежал на спине, а его сердце билось как после марафона.
Оно было и в заставившем на мгновение задержать дыхание прикосновении кончиков пальцев, которые, не встретив сопротивления, начали гладить его руку по всей длине.
Чувствовал ли Киллиан то же самое?
— Признайся уже, что это был твой первый раз.
— Блять, да не девственник я, — иначе смог бы столько продержаться?
— Сейчас то уже нет.
Ник открыл глаза и повернул голову к лежавшему на боку лицом к нему Киллиану.
— Иногда ты просто невыносим.
— Только иногда? — криво улыбнулся тот и, преодолев расстояние в дюйм, нежно поцеловал его в плечо. Раздражения как и не бывало.
Он тоже повернулся на бок и чуть опустился вниз по матрасу, чтобы их лица были на одном уровне.
— Останься, прошу, — тихо взмолился Киллиан, водя костяшками пальцев по его лицу.
— Не могу.
