— Выдайте ему все, что надо, пускай только не сводит глаз с приборов. Если обнаружит разводье шириной хотя бы с ладонь или лед толщиной футов в восемь-девять, докладывайте немедленно — будем всплывать.
— Торпеды? — с сомнением в голосе спросил Хансен. — Но мы уже три часа идем подо льдом, который не прошибет ни одна торпеда. А с такой скоростью мы будем тащиться под ним еще три года. Я сам встану к эхоледомеру. Все равно из-за этой проклятой руки я больше ни на что не гожусь.
— Благодарю вас, лейтенант. Но сперва передайте старшему мотористу Гаррисону, чтобы выключил углекислотный очиститель в кормовом отсеке.
— Но ведь это же опасно для здоровья тяжелораненых, — возразил было я.
— Знаю, — согласился Свенсон. — И мне чертовски неприятно причинять им лишние мучения. Чуть позже, когда станет совсем трудно дышать, я велю включить воздухоочистительные системы — но только в лазарете и дозиметрической лаборатории…
Капитан вдруг повернул голову в сторону приоткрывшейся двери, что вела в кормовые отсеки, через которую к нам опять ворвались клубы черного дыма, — вернулся матрос в защитном комбинезоне. Как я успел заметить, ему пришлось довольно туго. Свенсон и еще двое подхватили его под руки в тот самый миг, когда он, споткнувшись о порог, буквально ввалился, на центральный пост, а кто-то из офицеров быстро задраил за ним тяжелую дверь.
Свенсон сорвал с матроса противогаз, и я узнал Мерфи, того самого Мерфи, с которым мы на пару задраивали злосчастную крышку торпедного аппарата. Таких парней, как Мерфи и Роулингс, подумал я, всегда посылают на самые опасные задания, будто они только для этого и созданы.
Лицо у Мерфи побелело, глаза закатились, он жадно хватал ртом воздух.
— Простите, капитан, — задыхаясь, проговорил он. — Но там и противогаз как мертвому припарки. Настоящая преисподняя, доложу я вам. — Затем, вымученно улыбнувшись, Мерфи добавил: — Хотя, в общем-то, положение не настолько уж безнадежное, капитан. Утечки радиации нет.
— А где счетчик Гейгера? — бесстрастно спросил Свенсон.
— Кажется, посеял по дороге, сэр. Я даже не знаю точно, где находился. Верно говорю, сэр. Там в трех шагах не видно ни зги. Помню, я споткнулся, упал — по-моему, в машинном отделении — и выронил счетчик. Но я успел все проверить до того, как упал: ни малейших признаков радиации. — Мерфи поднял руку, отстегнул от плеча пленочный дозиметр и сказал: — Вот, сэр, сами поглядите.
— Быстро проявите пленку. Отличная работа, Мерфи. А теперь ступайте в столовую; да глотните свежего воздуха…
Вскоре принесли проявленный пленочный дозиметр. Свенсон внимательно его изучил, улыбнулся и, вздохнув, сказал:
— Мерфи не ошибся. Утечки радиации нет. Слава тебе, Господи.
Тут распахнулась передняя дверь, и на центральный пост, точно вихрь, ворвался матрос, в котором я без труда узнал Роулингса.
— Получил вот разрешение от старшего торпедиста Паттерсона обратиться к вам, сэр, — бойко доложил Роулингс. — Только что видел Мерфи, его шатает, как в шторм, мы со старшиной считаем, что таким молокососам нельзя…
— Значит, если я верно вас понял, Роулингс, вы жаждете отправиться туда следующим?
— Ну, не то чтоб уж очень, сэр. Хотя, с другой стороны, разве здесь еще есть желающие?
— Торпедный расчет «Дельфина» всегда отличался самомнением.
— Может, ему попробовать пробраться туда с подводным дыхательным аппаратом, раз от противогаза мало толку? — предложил я.
— И то правда, капитан. Что, если в турбинном отсеке прорвало главную паровую магистраль и произошла утечка пара? Я сходил бы и проверил, — сказал Роулингс и самоуверенно прибавил: — Я пробуду там ровно столько, сколько понадобится, чтобы залатать прореху. — Затем он повернулся к Хансену и, широко улыбнувшись, сказал: — Однажды, лейтенант, когда мы торчали посреди этих проклятых льдов, вы послали меня к чертям собачьим. Но на этот раз, уж будьте спокойны, я себе медаль заработаю. Готов побиться о какой угодно заклад.
С этими словами Роулингс натянул комбинезон, надел кислородный аппарат с маской и скрылся за тяжелой дверью в турбинный отсек.
Вскоре зазвонил телефон. Хансен снял трубку и после короткого разговора повесил ее на рычаг.
— Это Джек Картрайт, капитан. — Лейтенант Картрайт был командиром группы главных двигателей и нес вахту на посту управления энергетической установкой. Когда начался пожар, ему пришлось отступить в кормовой отсек. — Кажется, они там наглотались дыма и намертво застряли в кормовом. Говорит, сейчас с ним все в порядке и просит прислать ему и одному из его людей противогазы и кислородные маски, а то они никак не могут пробраться к мотористам в турбинном отсеке.
— Думаете послать к ним кого-нибудь? — спросил Свенсон.
— Нет, лучше сам схожу. Пусть меня сменят на эхоледомере.
— Хорошо. Поторопитесь: одна нога там, другая тут.
Через минуту Хансен был готов к вылазке в турбинный отсек. А еще спустя пять минут он снова стоял с нами на центральном посту и стаскивал с себя кислородный аппарат. Его бледное лицо было усеяно бисеринками пота.
— Пожар действительно произошел в турбинном отсеке, — мрачно доложил он. — Сейчас там похлеще, чем в преисподней. Но ни огня, ни искр я почему-то не заметил. Хотя, впрочем, там столько дыма, что ни черта не разглядишь.
— Роулингса видели? — спросил Свенсон.
— Нет. А что, он разве не звонил?
— Раза два, но… — раздался звонок. — Ну вот. С ним все в порядке. Что там в кормовом, Джон?
— Полно дыма и видно хуже, чем здесь. Раненым очень плохо, особенно Болтону. Дым, похоже, проник туда еще до того, как они успели задраить все двери.
— Передайте Гаррисону, пусть включит воздухоочистители. Но только в дозиметрической лаборатории.
В течение следующих пятнадцати минут телефон звонил трижды. Затем открылась дверь, ведущая в кормовые отсеки, — и на центральном посту снова стало черно от дыма.
Это вернулся Роулингс. Он едва держался на ногах и даже не мог снять с себя комбинезон с кислородным аппаратом. Но, невзирая на перенесенные тяготы, Роулингс радостно улыбался.
— Утечки пара нет, капитан, голову даю на отсечение, — выдавил он из себя, сделав предварительно три глубоких вдоха. — Очаг пожара внизу, в машинном отделении, там повсюду летают искры. Огонь есть, но немного. В турбине высокого давления по правому борту горит обшивка.
— Считайте, что медаль уже у вас в кармане, Роулингс, — пообещал Свенсон. — Даже если мне придется отлить ее самому. — Он повернулся к прибывшей на центральный пост пожарной команде и сказал: — Вы что, не слышали? Огонь в турбине правого борта! Разбейтесь на четверки. Работать по пятнадцать минут, не больше. Лейтенант Рэберн возглавит первую группу. Вперед!
