— Хорошо. Если конверт найдется, я сам передам его в лабораторию криминалистики.
Скэнлон вынул изо рта погасшую сигару и задумчиво уставился на нее.
— Клянусь всеми святыми, миссис Райан, вы молодец! Хотелось бы только надеяться, что все это не обернется против вас.
— Я так не думаю, — просто сказала Барбара. И вышла. Какое-то время все молчали. Затем Скэнлон раскурил свою сигару и с кривой улыбкой обратился к Клемену:
— Мне кажется, метр, вы это дело проиграете. Если установят, на какой машинке напечатан адрес на конверте и «трещотка» вдруг окажется из конторы Варрена, то, принимая во внимание все факты, которыми мы располагаем… Одним словом, ваше дело труба.
Джордж безразлично пожал плечами.
— Шрифт еще не идентифицирован, так что говорить пока рано.
Я взглянул на часы. Было семь тридцать пять. Как она сказала? Через полчаса он будет в конторе, только позавтракает.
А Джордж даже не дал себе труда взглянуть на часы. Он лишь закурил новую сигарету и внимательно слушал Скэнлона, который возобновил допрос. Стоящий на столе рядом с нами телефон казался мне бомбой замедленного действия, черной и безмолвной. Другой аппарат стоял рядом с Джорджем, прямо под рукой. Он не обращал на него внимания.
Нет, мы все-таки ошиблись. Невозможно иметь такие крепкие нервы. Если же мы не ошиблись, то он вполне мог допустить такой ход с нашей стороны и правильно оценить его, как типичный блеф. Нет, сказал я себе, еще не все потеряно. На его месте я бы в уме отсчитал некоторое время, а затем вышел под каким-нибудь удобным предлогом, элегантно и не вызывая никаких подозрений. Но бог мой, какую надо иметь силу воли и выдержку, чтобы спокойно выжидать это время! Сколько он еще может терпеть?!
Скэнлон о чем-то спросил меня, я даже не расслышал.
— Что?
Он бросил на меня угрюмый взгляд и саркастически промолвил:
— Извините, Варрен, за надоедливые и дурацкие расспросы! Но дело, видите ли, в том, что в этом городе убиты два человека, и люди почему-то разнервничались: хотят знать, кто это сделал.
— Прекрасно. Удовлетворите их любопытство.
— Готовы ли вы сделать заявление?
— Я только тем и занимаюсь с той минуты, как меня сюда притащили, — заявляю, что ни в чем не виноват. Но у вас в голове мои ответы никак не умещаются; в одно ухо влетают, из другого вылетают!
Семь часов тридцать девять минут.
— Долго вы еще будете упрямиться?
— Так долго, пока способен дышать. Я же объяснил, как все произошло.
— Вы были единственным в городе, кто знал, что ваша жена вернулась домой. Как мог убить ее кто-либо другой?
— Фрэнс ему позвонила. В тот момент, когда я вышел из дома с Малхолендом.
— Ну да! И позвала пробить себе голову каминными щипцами. Вот уж поистине железная логика!
Я подробно рассказал шерифу о последней семейной сцене.
— Может быть, по моему поведению Фрэнс — мир ее памяти! — и впрямь решила, что я прикончил Робертса. Увидела у меня в руках зажигалку, о которой говорила Дорис. А это была новая зажигалка. Во всяком случае, Фрэнс решила, что пора сматываться. Но денег-то у нее не было ни цента, где же ей раздобыть их на дорогу? Не у меня же! Вот она и позвонила тому типу.
— Но зачем же ему понадобилось ее убивать, раз миссис все одно уезжала из города? Что она могла ему сделать?
— Мистер Икс не доверял ей. Ведь та была слишком неосторожной. Вы же ознакомились с ее досье. Рано или поздно Фрэнс бы попалась. Но самое важное — мистер ее ненавидел. Вот почему так изуродовал ей лицо. И чтобы в газеты не попало.
Семь часов сорок четыре минуты.
Мои руки, скованные наручниками, безвольно и устало лежали на столе. Настенные часы висели прямо перед глазами: прошло уже девять минут… Нет, десять.
Зазвонил телефон, и звонок его прозвучал словно взрыв бомбы. Если он вдруг не взвоет, не подпрыгнет до потолка, решил я, значит, у него вообще нет нервов. Или же он невиновен. Я опять взглянул на него. Лицо Джорджа выглядело по-прежнему абсолютно спокойным, словно он ничего и не слышал. Ан нет! Слегка повернул голову и смотрит, как Скэнлон снимает трубку.
— Контора шерифа. Скэнлон у телефона.
Все внимательно наблюдали за ним.
— Да, да, знаю, — сказал шериф.
Скосив глаза, я заметил, что Джордж достал из пачки еще одну сигарету. Но тут же, увидев, что предыдущая еще дымится в пепельнице, сунул ее обратно.
— …Но черт побери, дорогая! Я никуда не могу отлучиться. Да, да, прекрасно знаю, что еще не завтракал. И не спал, да, тоже знаю. И мне вовсе не надо об этом напоминать. Нет, я отсюда не двинусь, пока не покончу с делом.
Скэнлон повесил трубку.
Джордж отогнул манжету и посмотрел на часы.
— Кстати, насчет завтрака, шериф. Вы наверное, еще долго намерены терзать Джона?
— С такими темпами, конечно, придется повозиться, — ответил Скэнлон с сокрушенным видом.
Джордж поднялся со стула.
— В таком случае думаю, вы не посетуете, если я добегу до Фуллера, проглочу кусок-другой. Пришел к вам, знаете, тоже на голодный желудок.
Он повернулся в мою сторону.
— Пока что я не могу быть ничем вам полезен, Джон. Минут через двадцать вернусь. Не возражаете?
— Нет. — Что мне оставалось говорить?
— Может быть, попросить у Фуллера принести вам поесть?
— Нет, спасибо. Знаете, не могу даже думать о еде…
Джордж удалился. После того как дверь захлопнулась за ним, наступило общее молчание. Скэнлон и Малхоленд обменялись красноречивыми взглядами. Шериф кивнул головой. Малхоленд вышел, и тут же вошла Барбара. Она, наверное, ждала где-нибудь в соседней комнате. Подойдя к столу, Барбара села рядом со мной.
— Переключите телефон на внутреннюю радиостанцию! — приказал Скэнлон Бриллу.
Тот чуть ли не бегом бросился в личный кабинет шерифа, оставив дверь за собой открытой. Мы втроем — Барбара, шериф и я — остались сидеть на своих местах, уставившись на телефон. Скэнлон пристально посмотрел на Барбару, глаза его блестели жестко, словно острые стекла.
— Никогда не думал, что мне придется идти на такую авантюру. Если бы у меня в душе не горела искра надежды, что вы правы, я бы без лишних фокусов упрятал вас за решетку! Вас, мадам, вас! Вместе с вашим обожаемым Джоном Варреном!
Барбара ничего не ответила. Лишь посмотрела на меня и попыталась улыбнуться. Но у нее ничего не получилось. Прошла минута или две. В воскресное утро в столь ранний час за две-три минуты можно домчаться в любой конец города. Все должно произойти именно за эти несколько минут.
Минута. Еще минута… Я то и дело посматривал на телефон и на Барбару. Она опустила голову, плотно закрыла глаза. Руки ее лежали на столе, пальцы тихонько выстукивали какой-то странный ритм.
