личный «ящик Пандоры». Её отрешенный взгляд блуждал между рядов бесконечных склянок и колбочек. Со стороны складывалось впечатление, что она потеряла какую-то важную вещь. Мысли сосредоточились далеко за пределами этой реальности. Оставляя все вопросы без ответа, Юта только отмахивалась от Скрэппи, упрашивая его продолжать свои увлекательные истории с соревнований.
– Хочешь, покажу тебе видео, где наш робопёс двигает головой в такт музыке? Он реагирует на голос и подаёт сигнал, когда датчик улавливает звук. Если голос принадлежит человеку, то в его глазах загорается белый датчик. А если звук посторонний, вроде удара в ладоши, то загораются красные лампочки. Для нашей команды это был прорыв. Долгое время мы не могли понять, каким образом провернуть задуманное в настройках, пока нам на помощь не пришел…
– Наш физик, – рассеянно продолжила Юта за него. – Я помню.
Скрэппи бешено закивал своей лохматой головой и уткнулся в телефон. Нервно подёргивая большим пальцем, он пролистал несколько десятков фотографий на экране смартфона в поисках лучшей. Его желание продемонстрировать Юте робота, которого они с командой собирали собственными силами почти год, неслось на десяток километров впереди него. Столько сил их команда вложила в эту небольшую игрушку! Все вместе они подыскивали детали, чертили макет и паяли микросхемы, пытаясь вместить в минимальные размеры игрушки максимум функций.
– Скрэп? – позвала она его вдруг.
– Чего? – отозвался он, не поднимая головы.
«Чёрт, ну где же эта фотка?» – ворчал он недовольно себе под нос, не поднимая глаз.
– Бро, глянь на меня, – попросила Юта.
– Сейчас, только найду робопса. Дай мне минуту. Я назвал его Джерриком, в честь мышонка. Девчонки на трудах обшили нам его коричневым велюром и получилась маленькая копия мультяшки.
Необычайно умный парнишка с всклокоченными смоляными волосами обладал уймой хороших качеств. Кроме самого важного, пожалуй. Его золотые мозги полностью компенсировали в нём отсутствие человечности. Жалость, гуманность или сострадание для Скрэппи являлись лишь отстраненными эпитетами из литературы, которыми учительница заставляла описывать поступки классических персонажей. Прикрывая свои недостатки талантом, парнишка потихоньку растерял остатки доброты, день за днём превознося себя над другими. Зная его вот уже тринадцатый год, Юта не удивлялась тому, что сейчас он не различил мольбы в её голосе. Неважно, что чувствует его подруга, ведь ему необходимо срочно явить ей свой уровень превосходства над остальными бездарями. Он всё еще ковырялся в смартфоне в поисках лучшей фотографии робопса – очередного подтверждения своей гениальности. Оторваться от этого занятия и услышать Юту – в его умную голову такая мысль просто не пришла.
– Скрэп, дружище?
Бесполезно ожидать от него интереса к её потерянному состоянию. Разговор нужно довести до логического завершения здесь и сейчас, пока ещё не закончилась перемена. Пять минут – и прозвенит звонок. Он станет сигналом окончания их дружбы. В отличие от Скрэппи, Юта знала ближайшее будущее и хотела успеть договорить с ним в последний раз.
Ухватившись двумя пальцами за острый подбородок своего верного друга, она приподняла его голову вверх, чтобы приблизиться к нему на расстояние взгляда. Его карие, как у оленёнка, большие глаза удивленно заблестели, давая понять девушке, как сильно она нравится ему до сих пор. С того самого момента, когда он отлупил лопаткой в песочнице мальчишку, который задирал трёхлетнюю Юту. И, похоже, что разонравиться ему она уже не сможет никогда.
– Что-то случилось? – спросил он, внимательно оглядев её лицо.
Она оставила без ответа и этот его вопрос, продолжая обеспокоенно сверлить его своими серыми внимательными глазами.
– Ты будто пытаешься запомнить меня, – нервно хихикнул он и замолчал, не уловив ответного смешка от неё.
Приподняв ладони выше, она обхватила его лицо руками и ноготками осторожно скользнула по шее. Тотчас по его коже, прямо под подушечками её пальцев, пробежали мурашки.
– Ты никогда не станешь мне чужим. Никогда, Скрэп. Я просто попрошу тебя сейчас запомнить одну вещь. Однажды, когда ты станешь великим учёным или не менее великим изобретателем и улетишь жить в свой трёхэтажный коттедж на другой континент… Пусть я буду замужем. И у меня будет трое детей. Или собственный бизнес. Или я просто сопьюсь к тому времени… Двери моего дома не закроются для тебя никогда. Ты всегда сможешь прилететь ко мне, если вдруг тебе станет одиноко. Помни, что бы между нами ни произошло, я всегда останусь человеком, на которого ты сможешь положиться. Пообещай мне, Скрэп, что бы ни случилось, ты всю жизнь будешь знать, что в том городе, где буду я, тебя всегда ждет твоя собственная раскладушка.
Серые глаза Юты наполнились слезами. Дрогнула нижняя губа, которую она тут же прикусила, чтобы не выдать своего волнения. Она ждала ответ. Он чувствовал это по её похолодевшим пальцам на собственной шее.
Скрэппи молчал. Он разглядывал её покрасневшие глаза. Непропорционально пухлые губы. Впалые скулы. Белоснежную кожу со слоем тонального крема, сквозь который пробивались веснушки. Юта ненавидела свои веснушки, хоть их было не более десятка штук на обеих щеках. Он знал это. Он знал о ней всё.
– Обещай! – воскликнула она с надрывом и сильно тряхнула его за шею.
Его молчание лишь продлевало агонию последних мгновений перед окончанием их дружбы. Она сказала ему всю правду. Но ждать реакции от Скрэппи, было равносильно ожиданию реакции от куска мела.
– Обещай! Обещай! – закричала Юта с нотками визга и на них начали удивленно оглядываться ребята, уже начавшие потихоньку возвращаться в класс после длинной перемены.
– Чего тебе надо от него? Давай, я пообещаю? – предложил Солитёр со своей фирменной дикой ухмылкой на лице.
– Для таких, как ты, в аду даже не предусмотрен отдельный котел, хорёк ты обоссанный! – вскочила она со своего места, на минуту упустив мысль, что нужно сдерживать злость внутри себя, ведь у этого человека есть видео, которые не должны быть обнародованы никогда.
Жалобно звякнув, стул позади неё упал на пол.
Со спины раздались смешки одноклассников.
– Обоссанный у нас тут, вообще-то, всего один. Твой дружок! – весело воскликнул Солитёр, и взрыв хохота стал для него дружной поддержкой.
В глазах потемнело от ярости. Схватив стул одной рукой, Юта замахнулась им в сторону Солитёра. Она бы несомненно ударила его. И он бы ни за что не успел увернуться, потому что смеялся, полусогнувшись. Его взгляд был направлен в пол. В нескольких сантиметрах от его хребта, Скрэппи перехватил её руку.
– Я обещаю, Юта, – сказал он очень серьезно.
Внимательно посмотрев в серые глаза, он под локоть аккуратно отвел её в сторону от Солитёра, все еще не подозревавшего, насколько близок он был к переломанному позвоночнику всего мгновение
