— Кто?! Да те, кто увезли наши сани, похитили наших дорогих спутниц и Жана…
— Эх, черт возьми! А ведь ты, пожалуй, прав! Нас предварительно ограбили: ведь и сани исчезли… а я готов был допустить все, что угодно, кроме умышленного злодеяния… Это весьма похоже на дело рук «Красной звезды»!
— Да, я думаю о том же, именно это и пугает меня! — сказал Леон.
— Как бы то ни было, нам следует как можно скорее приняться за дело! Где наши заступы и кирки?
— Да я же тебе говорю, что они унесли решительно все: и оружие, и инструменты, и съестные припасы, словом, все!
— Будем искать выход, — заявил решительным тоном Дюшато, — здесь ютились двое медведей, следовательно, в пещере должен быть еще другой выход!
— Да, это весьма возможно, надо постараться его найти! Прежде всего осмотрим коридор, из которого проникли к нам в пещеру эти медведи. Я пойду вперед, следуйте за мной, друзья! — произнес канадец. Они вошли в коридор, широкий и высокий вначале, но затем постепенно суживавшийся и шедший книзу, так что местами приходилось пролезать ползком. Кроме того, временами становилось настолько душно, что несчастные стали бояться задохнуться от недостатка воздуха. Наконец они очутились в своего рода яме, где можно было стоять во весь рост. Яма эта из мелкого, мягкого песка имела от двух с половиной до трех сажен в диаметре и вся была устлана мягким мхом, на котором еще валялись там и сям обглоданные кости.
— Это-спальня медведей, — объявил Лестанг. — Как видите, этот зверь любит удобства! Какая у него мягкая постель!
Стены этой ямы состояли из мягкого сыпучего песка, и Редон, машинально поцарапав по ним ногтями, заявил: — Будь у нас когти, как у медведей, мы могли бы прорыть себе выход!
— Ничего здесь не поделаешь! — проговорил Леон. — Выхода нет: я осмотрел все!
— Надо осмотреть еще и другой коридор! — произнес Дюшато. — Не отчаивайтесь, посмотрим там!
И они снова отправились где ползком, где на четвереньках и, наконец, вышли в главную круглую залу пещеры. Второй коридор был гораздо ближе к месту взрыва и потому значительно пострадал от него: свод его был сильно расшатан, и некоторые глыбы над проходом едва держались, грозя ежеминутно обрушиться. Ввиду этого, прежде чем решиться войти сюда, наши друзья сочли необходимым удалить эти отделившиеся от свода глыбы, для чего было достаточно малейшего прикосновения к ним. Леон, как самый сильный и самый рослый, принял эту задачу на себя.
— Берегись! — крикнул он, хватаясь руками за одну глыбу.
Все посторонились. Раздался треск, оглушительный шум. Когда поднятая падением пыль немного улеглась, из уст наших друзей единодушно вырвался громкий крик при виде целой груды мутно-желтых комьев величиной не меньше двух здоровых кулаков. При свете одной свечи, бывшей в руках путешественников, трудно было хорошенько разобраться, сколько было тут золота, во всяком случае на миллионы, если не миллиарды. У всех мелькнула одна и та же мысль. Лестанг первый высказал ее: «Мать золота»! Вот она, «Мать золота»! На этот раз привычный глаз рудокопа не ошибся: это было действительно золото, чистое золото, а не «желтое железо» простодушного индейца.
Старик Лестанг набросился на эти глыбы, прижимая их к груди, смеясь и плача в одно и то же время, лепетал, точно ребенок:
— Да… да… это то, что я так искал и уже не надеялся более найти. Теперь я могу умереть спокойно… О, как это чудесно!..
Несмотря на весь ужас своего положения и остальные невольно поддались этому странному, опьяняющему обаянию золота. Всех неумолимо тянуло взглянуть на это сказочное богатство. Поль Редон и Леон зажгли свои свечи, чтобы также насладиться этим зрелищем. И пред этими грудами все забыли про грозящую им ужасную смерть; любящий отец забыл про свое дитя, свою единственную дочь, а бескорыстные в сущности и прекрасные молодые люди забыли про своих исчезнувших невест. Все было забыто, все, кроме какого-то безотчетного чувства алчности, какого-то опьянения золотом!
— Глыба эта свалилась оттуда, — точно в бреду бормотал Лестанг.
— Там, может быть, есть еще золото… может быть, еще много, много!
Несчастному золотоискателю уже показалось мало этих миллионов, мало всех этих несметных богатств, валяющихся под его ногами; он простирал свои дрожащие от волнения руки к своду, сверкавшему самородками, при свете поднятой вверх свечи. «О, сколько золота! Его так много, до пресыщения, до отвращения, до переутомлены глаз!» Дикий порыв безумия снова охватил всех этих людей, но Дюшато в двое молодых людей очнулись под влиянием мысли о дорогих их сердцу существах.
— О Жанна, дитя мое ненаглядное, где ты? Ведь всего этого я желал только для тебя! — воскликнул несчастный отец.
— Марта, это все было для вас! — прошептал Леон.
— Какая злая насмешка судьбы? Теперь, когда мы стали царями золота, мы заперты здесь, как в ловушке, зарыты, замурованы?
— Надо придумать что-нибудь, чтобы выбраться отсюда, если мы не хотим умереть от голода!
— Умереть? Теперь? Кто сказал это страшное слово? — воскликнул старик Лестанг. — Теперь, когда мы стали царями земными, когда мы овладели «Матерью золота»! Я ничего более не желаю… ничего не хочу… это золото теперь наше!..
— А ведь моя стрелка была права, — думал между тем Леон, — вот почему она оставалась неподвижной: здесь повсюду золото; во все время нашего злополучного путешествия она упорно сохраняла направление на эту пещеру!
Наконец и старый Лестанг пришел в себя и понял весь ужас положения: эти архимиллионеры были несчастнейшими из людей, так как им среди груд золота грозила голодная смерть! У них не было ни одной капли воды, ни крохи пищи, а между тем они легли даже без ужина, и голод начинал уже давать себя знать. Выхода по-прежнему не было: второй коридор был совершенно завален обрушившимися обломками. Приходилось возложить все надежды на главный выход, также заваленный, так что при самом тщательном осмотре нигде не оказалось ни малейшей трещины, через которую можно было бы вырваться из этой тюрьмы. Видя, что все их усилия не приведут ни к чему, Леон мрачно произнес:
— Нет, друзья, то, что сделал динамит, мажет разрушить только динамит, а те, кто думал похоронить нас здесь заживо, позаботились, чтобы у нас не осталось ни крохи его!
— Стало быть, нам остается только ожидать помощи извне?
— Да, но могут пройти десятки лет, прежде чем явится эта помощь! — с горькою усмешкою произнес Леон.
— Как знать?! Ведь все может случиться, даже и невозможное! — произнес Лестанг. — А Жан, а наши барышни?
— Но, быть может, они более нас нуждаются в помощи!
