— Что? Что еще там есть, Йел?
— Криспин Мюллер не чужд иронии. Там есть стена, вся исписанная именами.
Ковчег
Криспин с трудом сдерживал ярость, пока ди Стефано распекал его. Отец его стоял рядом с таким видом, как будто он и пальцем не пошевелит, даже если ди Стефано начнет разрезать его единственного сына на мелкие кусочки.
— Ваше дело здесь, дорогой мой Змей, состоит только в одном, — поучал его глава Круга ледяным тоном. — Вы должны найти последнего из Сокровенных, не тратя драгоценных минут на ту, которая уже здесь. С ней бы уже давно покончили, найди вы последнее имя. Джек Черл будет убит уже сегодня, как только его прогулочный лайнер войдет в порт Саутгемптона. А вы все возитесь с ерундой, когда мы уже почти у цели. — Последние слова прозвучали особенно ядовито.
Криспин хотел было возразить, но ди Стефано не дал ему и рта раскрыть.
— Садитесь за компьютер и найдите наконец это проклятое имя!
Криспин побагровел. Он с удовольствием огрел бы ди Стефано своей тростью, но, к его сожалению, вынужден был подчиниться.
— Ты слышал, что сказал глава Круга? — спросил его отец тоном недовольного начальника. — Садись и заканчивай работу.
Он вышел, закрыв за собой дверь.
— Моя работа, черт побери, — «Ламед вовникс», — зло заявил Криспин, обращаясь к ди Стефано. — В конце концов, именно я сделал больше других и заслужил право разобраться, что на самом деле представляют собой эти якобы праведные личности.
— Разбираться с ними — исключительная обязанность «Черных ангелов», — возразил ди Стефано, не скрывая раздражения. — Если вы не способны найти последнее имя, мы должны будем выудить его из журнала Шеферда. Вы хотите войти в историю как человек, оплошавший накануне победы? Или все же как человек, лично нашедший всех Сокровенных?
— Уходите, чтобы я мог начать работу! — выкрикнул Криспин, ударив тростью об пол.
Ди Стефано пристально посмотрел на него.
— Не вздумайте выйти из комнаты, пока не найдете последнее имя! — велел он напоследок.
Криспин был взбешен. «За кого, черт возьми, он меня принимает, если думает запереть меня здесь, как ребенка?! — негодующе рассуждал он сам с собой. — Кто еще смог найти хотя бы вполовину меньше Сокровенных, чем я? Мир рушится именно благодаря моим усилиям!»
Криспин сел за компьютер. Пусть ему запрещено подниматься наверх, он все равно сделает по-своему. У него уже существовал план, и выполнить его он мог, не покидая Ковчега.
Когда Шеферд явится к мемориалу на Тринити-сквер и позвонит оттуда своей драгоценной падчерице, ее телефон будет держать в руках Рауль. Они с Энрике будут ждать в укромном месте у стены мемориала моряков.
Сами исполнители не знают, что действуют по приказу не ди Стефано, а самого Криспина. Для него не составляло большого труда подобно хакеру «взломать» сервер шефа и послать письмо-инструкцию «Черным ангелам». Рауль и Энрике доставят в Ковчег Шеферда с его журналом и камнем.
А уж после этого Шеферд не сможет что-либо изменить, не в силах спасти ни мир, ни свою падчерицу. Тогда Криспин торжественно объявит последнее имя, и Круг, как и весь Ковчег, прославит его как творца общего триумфа.
Криспин торжествующе посмотрел на экран монитора, где появилось последнее имя.
Если бы ди Стефано и его отец обращались с ним с должным почтением, он, Криспин, сообщил бы им это имя. А теперь пусть их суетятся. Когда в Ковчег доставят Шеферда, пусть они все думают, что он им еще нужен.
На самом деле Шеферд нужен Криспину, жаждавшему получить удовлетворение за все пережитое. Перед восхождением он должен увидеть страдания Шеферда — ведь сам Криспин страдал несколько лет, как он считал, по вине Шеферда.
Он снова вошел на сервер ди Стефано и от его имени передал последнее имя и приказ найти этого человека — Гильемо Торреса.
Аэропорт Хитроу
Дилон бросил взгляд на свое отражение в зеркале туалета. Ему показалось, что он выглядел так, будто побывал в преисподней, хотя он еще только собирался туда отправиться. Моя руки, он еще раз посмотрел на кольцо с рубином. Сейчас не осталось времени для самообвинений и сожалений.
В его распоряжении — всего около часа.
Однако в дверях Дилон столкнулся с каким-то торопливым субъектом, которому срочно потребовалось войти в это заведение. Причем он уронил зонтик и папку, случайно ударив Дилона в бедро.
Тот нагнулся, намереваясь вернуть зонтик его хозяину, принявшемуся, в свою очередь, собирать содержимое своей папки. Дилон вздрогнул, увидев на полу карту Таро, которую хозяин тут же поднял и спрятал.
— Вот, возьмите, друг мой. — Дилон с улыбкой вручил зонтик владельцу.
— Извините. Немного спешу, — произнес тот с сильным немецким акцентом, скрывшись в туалетной комнате.
Дилон подождал несколько минут и, когда немец вышел, снова обратился к нему:
— Кажется, у нас с вами есть что-то общее? — Дилон продемонстрировал ему карту Таро, достав ее из нагрудного кармана. Она была идентична карте немца.
Глаза немца радостно блеснули. На его мрачном лице появилось нечто вроде улыбки.
— Какие времена наступают, а?! — заметил он.
— Поскольку мы с вами все равно направляемся в одно место, почему бы нам вдвоем не взять такси? — предложил Дилон.
— Я тоже так думаю, — согласился немец.
Когда они оба уселись в такси, новый знакомый Дилона назвал водителю адрес:
— Тауэр-Хилл. Высадите нас у мемориала.
В подземелье он постоянно думал об Элизабет. Может быть, дело было в темноте, в запахе земли и подземного камня, в журчании невидимых глазу подземных вод.
Или виной всему послужили приглушенные расстоянием крики женщин, которые он слышал всякий раз, когда проходил неподалеку от места их заточения?
Приблизившись к служебной лестнице, он неожиданно для самого себя повернул к глубокому туннелю, ведущему далеко вниз. Даже он сам не знал, на какую именно глубину.
Но какое ему до всего этого дело?
Разве он собирался отправиться вниз? Нет. Он со своими единомышленниками собирался подняться ввысь, в новый светлый мир, рассчитывая наконец воссоединиться со своим духовным источником.
Разве не следовало ему ликовать от того, что это чудо совершается при его жизни? Ведь его предки тщетно стремились к великому событию веками. Он вспомнил о жене, которая уже обустроилась в одной из их комнат на верхнем этаже, но не почувствовал никаких эмоций.
Вот если бы здесь с ним была Элизабет…
