– Надеюсь, нет. Честная игра – надежная защита.
Он задумчиво сосал свою сигару.
– Единственное, что мне остается, это полюбопытствовать: если, таким образом, ты не для нас, то может быть ты против нас?
– Ты мне не объяснил, что это за операция, в чем ее суть, зачем вы держите кого-то по ту сторону. Учитывая эту кашу вокруг соверенов, я не могу придумать хоть какой-то благовидной причины держать его там. Да – можешь считать, что я против вас.
– На той стороне ждет человек, которого мы обязаны вызволить. Мы должны выполнять свои обещания.
– Правильно, но тогда тебе следовало лучше делать свое дело. Ты засветился и твой самолет выбили прямо из-под тебя.
Он слегка поморщился, потом признал:
– Наверно, это так. Но в такой ситуации... – он развел руками и устало улыбнулся. – Будет ли толк от моего заявления, что предстоит чисто коммерческое мероприятие, и вам будет сделано чисто деловое предложение?
Миссис Бикман прокомментировала:
– Ага – деньги. Я знала, что мы к этому вернемся. Попытайтесь предложить ему новый самолет и посмотрим, что это вам даст.
Джад повернулся к ней.
– Мадам, я не думаю, что вы действительно помогаете...
– Будьте уверены, так оно и есть. Я кое-что вам сообщу об этом парне. Вы пристаете к ангелу порядочности. Он помешался на лояльности.
Я усмехнулся. Но предложение денег стало важным шагом. Это означало, что он прекратил считать меня "одним из нас". В SIS тоже все помешаны на лояльности. Они придерживались мнения, что человек, которого можно купить, может быть куплен кем-нибудь другим за чуточку большую сумму.
– Никаких изменений?
– Никаких.
Он глубоко затянулся сигарным дымом, и лицо сделалось осунувшимся и усталым. Теперь Джад выглядел намного старше, и лицо его несколько обмякло.
Он был неплохим человеком. Бывали там и такие, бывали некоторые типы не от мира сего, с мозгами, пропитанными симпатическими чернилами, немало отставников, столь же секретных, как Эйфелева башня, а некоторые представляли собой особый тип, присущий только Иностранному отделу – фанатичные новички. Но некоторые были приличными людьми.
Под его толстой кожей скрывался энергичный, упорный парень, только что преодолевший двадцать миль по самой дикой стране в Европе, и планировавший провести ночь в матушке – России.
И для него все еще оставалось проблемой, как усадить меня в пилотское кресло "Бобра", чтобы пересечь границу.
Оставался лишь один способ, который я мог бы ему посоветовать, – это направить пистолет мне в лицо и предложить не увиливать.
Но, как я понимаю, SIS таким образом дела не делает. Мне любили рассказывать, что все они мыслители, а не исполнители. Пистолеты шли под рубрикой "исполнение".
В этот момент перед ним стояла другая проблема: его сигара уже кончилась. Он исследовал окурок, вздохнул и наклонился в сторону, чтобы сунуть руку в карман. И тут я убедился, что за время моего отсутствия SIS изменилась. Джад направил на меня короткоствольный револьвер и сказал:
– Поздравляю с возвращением в секретную службу.
Несколько долгих секунд никто не произнес ни слова.
Затем Джад хихикнул, как бы прося прощения, заставил себя встать и направился к моей куртке, висящей на двери. Та загремела, как склад металлолома. Он опять хихикнул и вытащил два пистолета. По пути обратно к стулу он походил как стенд для демонстрации пистолетов на распродаже.
– Я поверю на слово, что больше двух пистолетов зараз ты с собой не таскаешь, – дружелюбно бросил он, заранее отмахиваясь дулом от, как ему казалось, восхищения его чувством юмора.
Я медленно встал и пошел налить себе еще виски. Дуло следовало за мной. Миссис Бикман справилась с шоком и спросила голосом, по твердости напоминающим алмазный резак:
– В меня вы тоже целитесь этой штукой?
Джад ответил:
– Боюсь, что да.
Я с беспокойством наблюдал за ней. Симптомы мне были знакомы. В этот момент она собиралась подойти и треснуть его сумочкой, просто в качестве жеста, подтверждающего ее личную свободу.
Пришлось поспешно вмешаться.
– Он имел в виду следующее. Обычно они не используют оружие, но если приходится это делать, то делают всерьез.
Затем я обратился к Джаду:
– Давай проясним одну вещь: ты действительно собираешься лететь через границу, постоянно держа меня под прицелом?
Он печально вздохнул.
– Что еще мне остается делать? В ситуации, когда один имеет свои понятия о справедливости и законности, другой нуждается в оружии. Если только, конечно, ты не готов прийти к какому-то соглашению.
Я отрицательно покачал головой.
– Никакого соглашения, Джад. Если я лечу, то только под дулом пистолета.
– Ну, если ты настаиваешь... Но я очень хочу, чтобы ты ясно осознал, что я буду стрелять... ну, если возникнет ситуация...
Все это было представлено так, словно он честно считал, что я могу вызвать огонь на себя без всякой на то нужды, и это прозвучало так буднично, как если бы он предлагал мне одеться потеплей.
Но во всяком случае я ему поверил: по сравнению с таким многотрудным мероприятием, как полет через русскую границу, идея подстрелить Билла Кери выглядела просто пустяком.
Я снова сел.
– Ну хорошо, выкладывай свой план.
Он спросил:
– Ты прихватили мой радарный приемник, когда на него наткнулся?
– Да, но я не знаю, работает ли он.
– Думаю, да. Это сильно облегчит задачу.
Он покопался во внутренних карманах куртки, вытащил сложенную карту и новенький сборник новелл и бросил их к моим ногам. Карта представляла собой план местности в масштабе одна миллионная, для летчиков Королевских Авиационных сил, выполненный в розово-лиловом цвете для чтения при красном цвете в кабине. Этот экземпляр имел порядковый номер 91 и предназначался для полетов в Хибинах, захватывая южную Лапландию и около 120 миль русской территории – до берегов Белого моря.
Ничего подозрительного или особенного в ней не было: такую можно купить в любом приличном картографическом магазине. У меня уже была такая на "Бобре".
Сборник новелл оказался в желтой суперобложке, перегруженной сверхэмоциональными комментариями критиков.
Когда вы читаете их второй раз, то осознаете, что это они уже говорили о других книгах других авторов.
На титульном листе был нацарапан огромный, небрежно выполненный памятный автограф "Алексу Джаду с лучшими пожеланиями", подписанный автором. Это что-то означало. Я вопросительно взглянул на Джада.
– Приложи правую сторону страницы на долготе 32 градуса и нижний край на широте 76 градусов 30 минут, – сказал он.
Я нагнулся за книгой, широко развернул ее и попытался это сделать. Он продолжал:
