были на месте преступления, то нас никогда не оставят в покое только те, кого крушение поезда не затронуло никоим образом, кроме услышанных новостей по телевизору и вычитанной шумихи в интернете. По-настоящему убитые горем люди всегда переживают в тишине, внутри себя. Но те, кого горе не затронуло, раздавят любого, кто даже косвенно связан с трагедией. Мы все не виноваты, Ют. Но нас размажут. И то, что вы с Нильсом переживаете сейчас, покажется вам детской сказкой по сравнению с тем кошмаром, который устроит для нас вся страна.
– Посмотрим, какую сказку устроит Инсинуатор для тебя, Марика. Не зарекайся раньше времени.
Когда слёзы на щеках начинают остывать, внутри обычно селится здравое наплевательское отношение. Внимательная улыбчивая Марика. Вежливый до бешенства Макс. И безразличный к происходящему Данис, будто в этой игре никогда не наступит его ход. Эта шайка сочувствующих отдавала шакальей вонью. Они знают, что ты уже мёртв, но продолжают участливо гладить по плечу, приторно бормоча, что всё наладится вот-вот. Ну, не сегодня. Значит, завтра.
Не наладится никогда, потому что «завтра» не существует. Завтра будет снова сегодня. А сегодня хочется ногтями впиться в их жалостливые лица, цветущие здоровым авторитетом, которого больше никогда не будет у Юты.
9 ноября. Полдень.
Мимо остановки проехал уже третий автобус. Их интервал составлял около двадцати минут, с небольшими опозданиями из-за обычных в это время пробок на дороге. Люди входили и выходили, толкая друг друга сумками, плечами и локтями. Размахивая плетёной корзинкой, на ступени протиснулась полная женщина, не дав пассажирам пройти на выход. Разразился скандал, продлившийся не менее полуминуты. Облаяв друг друга, женщина и выходящие, наконец, смогли разойтись, и автобус снова захлопнул свои двери.
Несколько раз вокруг сменились люди. Со скамьи поднимались в сторону автобусов одни и их места тут же занимали другие. И только она одна всё смотрела им вслед, наблюдая, как странно выглядит со стороны эта человеческая текучка. Все куда-то спешат, куда-то торопятся. Интересно, а когда взрослые успевают просто жить? Сходить в кино на понравившийся фильм несколько раз просто потому, что так хочется и не ловить на себе взгляды знакомых, полные непонимания. «Зачем ходить на один и тот же фильм несколько раз подряд?» – спрашивают они. Это всех так искренне удивляет. Но почему бы и нет? В счастливых моментах и заключается жизнь. Не в тех, что покупаются. А в тех, что ощущаются, как энергетический разряд, от которого хочется жить, а не существовать. Половинка розовой луны на небе. Ветреный день на лугу, когда трава колышется волнами и шуршит, будто огромное волнующееся море. Музыка, от которой по телу бегут мурашки. Опустить зонт во время летнего ливня и подставить лицо потокам воды с неба. Настоящие счастливые моменты не купить ни за какие деньги на свете. Даже яхта и вилла с видом на песчаный пляж не подарят ничего, кроме удовлетворения. Тот, кто испытывал в своей жизни настоящее счастье, никогда не обманется удовлетворением.
Через бумажный фирменный пакет виднелся уголок фиолетовой бархатной ткани. Из неё было сшито самое прекрасное платье на свете, о котором Юта мечтала несколько месяцев. Всё лето она бегала в ультрамодную студию, где выставляла на продажу свои работы местный дизайнер с нашумевшей в мире моды фамилией. Это платье, которое так приглянулось Юте, стоило целое состояние. Столько она бы не смогла заработать не то, что за целое лето, но и за ближайшие полгода, даже если бы не потратила ни копейки из заработанных денег. Ради платья она стояла по пять часов подряд в торговом центре в вонючем костюме садового гнома, раздавая блестящие листовки с промо-кодами. Так продолжалось почти два месяца. По их истечении она подсчитала свои финансы и пришла в отчаянье. До покупки платья не хватало ещё примерно две трети суммы. С сентября началась школа. И взять денег было неоткуда.
На помощь, как всегда, пришёл отец. Бросив их с мамой ради собственной карьеры в столице, все эти годы от дочери он предпочитал откупаться. Когда Юте в голову приходило очередное сиюминутное «хочу», мама набирала знакомый номер телефона со столичным кодом. Чаще всего отец задавал один-единственный вопрос:
– Сколько?
Успехи дочери в учёбе и модельном бизнесе его нисколько не интересовали. За все годы раздельного проживания он ни разу не попросил позвать к телефону Юту, чтобы услышать её голос. Она отвечала ему тем же, лишь изредка присылая ему смс-сообщения с просьбой кинуть маме денег на карту. Он писал в ответ: «Сколько?». В ответ она всегда отправляла сумму. Через минуту звякал мамин телефон, оповещая её, что деньги пришли. Очень скоро Юта поняла, что он так никогда и не спросит, как её дела, потому что ему откровенно без разницы. С того момента сообщения сократились лишь до цифры. К чему лишние слова, если с этим человеком её связывает лишь денежная сторона вопроса?
В этот раз отец удивился сумме, которую ему озвучила бывшая жена в телефонном разговоре. Но без лишних слов перевел всё до копейки, предупредив, что настойчиво не желает слышать звонки от них ближайшие пару месяцев.
И вот теперь в бумажном пакете лежало роскошное бархатное платье, которое стоило в три раза дороже гардеробной, в которой оно будет висеть. Глядя на чудесную ткань, уголок которой торчал наружу, Юта ощутила себя самым несчастным человеком на свете. Долгожданная покупка не привнесла в душу девушки ни-че-го. Внутри по-прежнему шевелилась огромная чёрная пустота, заполненная вакуумом. Она затягивала вовнутрь все человеческие эмоции, оставляя после себя лишь звенящую тишину.
Прижавшись затылком к стальной стенке остановки, Юта погрузилась в свои мысли. Очередная порция людей загружалась в автобус. Большой человеческий конвейер. Бесконечно по кругу продолжается каждый день одно и то же. Задолго до её рождения начал ходить общественный транспорт. И спустя тысячи лет после её смерти ничего не изменится. Утром из дома. Вечером домой. Для чего живут люди? Ради чего они поднимаются по утрам со своей постели?
«Зачем лично я, вообще, тут нужна? Что изменится, если меня не будет?» – думала она, наблюдая за пассажирами автобуса.
Рука плетью повисла вниз. На её кисти свободно болтался драгоценный бумажный пакет, который она задумчиво пинала носком сапога. Ради содержимого этого пакета Юта трудилась два летних месяца почти без выходных в потном костюме садового гнома. Через крохотное окошко в приветливо разинутом рту ростовой фигуры не было видно ничего, кроме пятачка пространства прямо перед собой. Она размахивала дешёвыми листовками, обсыпанными сухими блёстками и зазывала народ посетить дачный магазин.
