Я сел, написал рецепт и сказал ему, что это средство он может заказать в аптеке, но рецепта никому не должен показывать, так как я собираюсь взять на эликсир патент и пустить его в продажу оптом.
Рецепт заключал в себе массу всякой безвредной дряни — виннокаменную соль, миндальное масло, тинктуру мирра, лавровишневые капли, розовое масло и прочую ерунду. Я писал все это наугад и через полчаса уже забыл, чего я там насочинил. Он взял рецепт, заплатил мне за него доллар и отправился в аптеку.
В течение недели он два раза приходил ко мне бриться и говорил, что употребляет мой эликсир самым добросовестным образом. Потом он куда-то пропал недели на две. И вдруг как-то вечером является, снимает шляпу, и я прямо чуть не свалился на пол, увидев у него на голове роскошную свежую поросль. Вся лысина была покрыта густо пробивающимися волосами, а какие-нибудь две недели тому назад голова у него была совершенно голая, как набалдашник у трости.
Он сказал мне, что страшно доволен моим эликсиром, да еще бы ему не быть довольным! Я стал его брить, а сам все стараюсь вспомнить, что это за рецепт я ему тогда сочинил, но не мог вспомнить и половины основных частей и дозировок. Я только одно знал, что случайно наткнулся на средство, которое действительно выращивает волосы, а еще я знал, что рецепт этот стоит миллионы долларов, стоит только пустить его в дело. Выращивать волосы на лысых головах, если это действительно возможно, это почище, чем разрабатывать какие-нибудь золотые прииски. Я решил во что бы то ни стало заполучить обратно свой рецепт. Когда он собрался уходить, я говорю ему будто бы между прочим:
— Ах да, мистер Плэнкет, я потерял свою записную книжку с рецептом этого моего эликсира, а мне к утру нужно приготовить несколько пузыречков. Если он у вас с собой — дайте я спишу его, пока вы здесь.
Вид у меня, наверное, был очень озабоченный, потому что он поглядел на меня молча, а потом расхохотался.
— Черта с два, — сказал он. — Так я и поверю, что у вас вообще есть этот рецепт. Я просто думаю, что вы наткнулись на это случайно и сами не помните, что вы такое прописали. Но я не такой дурак, как вам кажется. Это средство — целый капитал. И не маленький. Я намерен сохранить этот рецепт и, как только найду компаньона с деньгами, — пустить его в оборот.
Он повернулся, чтобы уйти, но я позвал его в заднюю комнату и добрых полчаса всячески уламывал.
Наконец мы договорились, что он вернет мне обратно рецепт за 250 долларов наличными. Я пошел в банк и взял деньги, которые откладывал на постройку дома. Он отдал мне рецепт и подписал бумажку, что отказывается от всяких прав на него. Кроме того, он согласился дать свидетельство, что с помощью этого средства он за две недели отрастил себе волосы.
Тут лицо парикмахера приобрело весьма зловещее выражение, он засунул пальцы репортеру за шиворот и так дернул воротничок, что разорвал петлю; запонка стукнулась об пол и покатилась за дверь на тротуар и дальше — в канаву.
— На другой же день я принялся за дело и представил мой эликсир к патенту в Вашингтоне, договорившись с большой аптекарской фирмой в Хьюстоне, что она пустит его в продажу. Я уже видел себя миллионером. Я снял комнату и там сам приготовлял свою смесь — я не хотел посвящать в это дело ни фармацевтов и никого другого, — а затем передавал ее в аптеку, где ее разливали по пузырькам и наклеивали этикетки. Я бросил работу в парикмахерской и занимался только эликсиром.
Мистер Плэнкет заходил ко мне еще раза два, и волосы у него по-прежнему великолепно росли. Вскоре я заготовил эликсира долларов на двести, и мистер Плэнкет обещал приехать в город в субботу и дать мне аттестат, чтобы я мог отпечатать его и выпустить афишки и проспекты, которыми я собирался наводнить страну.
В одиннадцать часов, в субботу, я поджидал его у себя в комнате, где приготовлял эликсир. И вот открывается дверь, и входит мистер Плэнкет в совершенном неистовстве и ярости.
— Полюбуйтесь-ка, — кричит он, — что наделал ваш проклятый эликсир! — Он снимает шляпу, и я вижу: голова у него блестит, совершенно гладкая и голая, как фарфоровое яичко. — Все выпали, — говорит он мрачно. — До самого вчерашнего утра росли так, что любо было смотреть, а потом вдруг начали выпадать, и сегодня утром я проснулся без единого волоска.
Я исследовал его голову и не обнаружил на ней даже признака волос.
— Какой прок от этого проклятого средства, — возмущался он, — если от него волосы только начинают расти, а потом сразу же выпадают.
— Ради бога, мистер Плэнкет, — говорю я. — Не рассказывайте никому об этом, умоляю вас. Или вы пустите меня по миру. Я вложил все до последнего цента в этот эликсир, и я должен вернуть свои деньги. Ведь все-таки у вас от него начали расти волосы. Дайте мне аттестат, чтоб я хоть мог продать то, что заготовил. Вы уже заработали на мне 250 долларов и должны мне помочь.
Он рвал и метал, кричал, что его одурачили, грозился заявить, что это средство мошенническое и прочее, и прочее. Наконец мы договорились, что я заплачу еще сто долларов, а он выдаст мне аттестат, что мой эликсир обладает свойством выращивать волосы, и ни словом не заикнется, что они после выпадают. Если бы мне удалось продать то, что я заготовил, по доллару за пузырек, я бы вывернулся.
Я пошел, занял денег, заплатил ему, а он дал мне аттестат и ушел.
— Ну и что ж, удалось вам продать эликсир? — спросил репортер робко.
Парикмахер посмотрел на него с презрительной усмешкой и сказал тоном величайшего сарказма:
— О да, удалось. Мне удалось продать ровно пять бутылок, и покупатели после месяца прилежного употребления эликсира явились ко мне и потребовали деньги обратно. Ни у кого из них не выросло ни единого волоска.
— Как же вы объясняете, что у мистера Плэнкета отросли волосы? — спросил репортер.
— Как я это объясняю? Я вам скажу, как я это объясняю. Однажды я пошел туда, где жил мистер Плэнкет, и спросил, дома ли он.
— Какой Плэнкет? — спросил меня человек, который вышел к воротам.
— Плэнкет, который здесь живет.
— Они оба уехали, — говорит тот.
— Что значит — оба? — говорю я, а сам уже начинаю догадываться. — А скажите, как они выглядят, каковы они из себя, эти Плэнкеты?
— Похожи друг на друга, ну, прямо, как две капли воды, — отвечает тот. — Они, знаете, близнецы, и никто, бывало, их друг от друга не отличал ни по виду, ни по разговору. Одна только разница, что у одного голова лысая, точь-в-точь как куриное уйцо, а у другого шапка волос.
— Вот, — сказал парикмахер, плеснув розовой воды на манишку репортера. — Вот как я это объясняю. Сначала ко мне в парикмахерскую являлся лысый Плэнкет, а потом — тот, что с волосами. А я и не заметил подвоха.
