— Я тоже читал об этом.
— Вы об этом, ко всему прочему, еще и писали. Таким образом, если мы раздражаем оба названных центра одновременно, то поведение курицы становится двойственным: курица топорщит перья, бегает по кругу и попискивает.
— Хорошо, однако какое отношение все это имеет ко мне?
— В естественных условиях описанное поведение курицы может иметь место в том случае, если на ее цыплят нападает ястреб. Курица боится и одновременно порывается вступить и противоборство с ним.
Роберт тяжело опустился в кресло.
— И что дальше?
Незнакомец усмехнулся.
— Как мило, что вы ничего не имеете против систематизированных лекций. Как будто вы живете в наше время. Однако ближе к делу. Не поддается сомнению, что подобным же образом можно спровоцировать аналогичное поведение и у человека. С той лишь разницей, что человек ощущает его как собственный спонтанный порыв.
— Необъяснимый страх и беспричинная агрессивность… — «Я начинаю втягиваться в это», — подумал Роберт.
— Да, без видимых внешних причин, если не считать электрода, — поправил незнакомец.
— Стимулированная стрелковая цепь в нападении… Каждый солдат — герой?
— Это нас не интересует. Мы уже прошли через это. Что же касается вас, дорогой автор, то вы в своих замыслах идете еще дальше.
— Но ведь я ничего подобного не писал. Я в этом абсолютно уверен.
— Но вы напишете, и очень скоро. Я не помню всех дат вашей биографии, но уверяю вас, что это вопрос нескольких лет.
— Что вас беспокоит в таком случае?
— Вы сами сказали: необъяснимый страх, беспричинная агрессивность и немотивированное беспокойство.
— Ну и что из этого?
— А вам еще не приходилось пережить это самому? Вы никогда не удивляли себя и других неожиданными поступками, которым позже вы сами не могли найти объяснения? Какое-то неясное желание, внезапно проявившаяся внутренняя потребность?..
— Но ведь меня не стимулировали, — тихо произнес Роберт.
— Потому что у вас нет электрода в мозге? А может быть, он совсем не требуется?
— Бред какой-то.
— В ваше время — да. Но в наше время это уже не закон. Во всяком случае, нас волнует проблема предупреждения непреднамеренных ассоциаций, и поэтому я хочу попросить вас стараться не подавать повода к ним в книгах, которые вам предстоит написать.
— Я не совсем понимаю вас. Вы просто хотите, чтобы то, что я пишу, было написано иначе?
— Вот именно. Впрочем, дело касается сущих пустяков.
— И для этого вы затеваете всю эту комедию? Но это невозможно. Я автор. Я пишу о том, что хочу сказать. И только о том. Ни больше ни меньше.
— Разумеется, разумеется. Вы совершенно правы, дорогой автор. Именно так и надо писать. И все же это можно сделать чуточку иначе.
— Нет, этого довольно! Вы требуете от меня искажения всех моих рассказов? И эта заумная мотивировка: во имя добра моих читателей какого-то века. Чтобы как можно меньше размышляли, читая мои книги?!
— Вы чересчур драматизируете ситуацию, дорогой автор.
«Если он еще раз скажет «дорогой автор», я вышвырну его за дверь», — подумал Роберт.
— Я говорю то, что считаю нужным. Кроме того, насколько я могу судить по вашим предыдущим высказываниям, вы присваиваете себе право исправлять произведения, которые еще не написаны, которые будут написаны в будущем.
— В определенном смысле вы рассуждаете правильно. Мы исходим из основополагающего принципа, что эти необходимые исправления логичнее вносить самому автору, чем какому-то случайному редактору в будущем.
— Вы напрасно теряете время. Я не собираюсь ничего изменять, — сказал Роберт.
— Что за времена! С Гёте у нас было гораздо меньше хлопот. Он переделывал «Фауста» по нашим указаниям. Насколько я припоминаю, и «Гамлет» сначала заканчивался иначе. А для более ранних авторов любое наше появление становилось событием… Что ж, я вижу, что не убедил вас. Вы ничего не измените?
— Об этом не может быть и речи. Напишу! Все напишу!
Незнакомец только покачал головой. В этот момент зазвонил телефон. Роберт машинально взял трубку.
— Да, слушаю. Дон? Он у меня. Что?.. Сейчас спрошу Дона… Он говорит, что придет к вам, так как вы к этому привыкли, — сказал Роберт своему гостю, прикрыв трубку ладонью.
— Пусть приходит, если не может иначе, — согласился Дон.
— Приходите. Вы знаете мой адрес? Тогда до встречи.
«Сейчас за ним придут, и станет спокойнее, — подумал Роберт. — Судя по всему, Дон не впервые ускользает из-под опеки».
— Кто это, доктор? — спросил он Дона.
— Нет, автомат.
— Вы так зовете его?
— Нет, это на самом деле автомат, и я думаю, что он сможет устроить вам сюрприз.
— Вы думаете, что после нашего сегодняшнего разговора меня можно удивить?
— Если вы достаточно серьезно относитесь к научной фантастике, то, пожалуй, нет. Но вернемся к нашей беседе. У меня к вам есть конкретное предложение.
«У меня тоже есть предложение, — подумал Роберт. — Но я приберегу его до того момента, когда тебя придут забирать».
— Я вас слушаю, — сказал он спокойно.
— Я хочу предложить вам кафедру научной литературы раннего периода атомной эры в Мировом институте истории литературы. Что вы думаете по этому поводу?
— Где находится этот институт?
— Около семидесяти километров и трехсот шестидесяти лет отсюда.
— Лет?
— Разумеется. В будущем. Ну как, решились? — Незнакомец ждал ответа.
— Я не могу бросить свое время. Сами понимаете: семья, работа. Еще не написанные книги.
— Мы приготовили автомат, способный замещать вас. Он знает ваше творчество и биографию до мельчайших подробностей. Вы можете не беспокоиться. В его памяти записаны все ваши произведения, слово в слово. Ошибки исключены. Он будет точно воспроизводить их. В крайнем случае он опустит только некоторые частности, о которых мы говорили. От этого ценность ваших произведений ничуть не уменьшится. Итак, вы согласны?
— Согласен! — радостно воскликнул Роберт. — Они за вами вот-вот придут, — добавил он.
— Я вижу, вам не хватает терпения. Мы сейчас поедем. Это звонил как раз ваш заместитель.
— Мой заместитель?
— Да. Вы не узнали его по голосу? Он как две капли воды схож с вашим. Другое дело, что мы никогда не знаем собственного голоса. Он точная ваша копия. Ни семья, ни коллеги, никто другой не будет подозревать, что вы уехали. А вот и он!
— Да, и опять без стука, — сказал Роберт и не закончил.
— Он прибыл через четвертое измерение. К этому надо еще привыкнуть.
