— Сейчас нас грохнут и закопают, — удрученно пробормотал Ник. Его боевой настрой испарялся на глазах.
— Молчать! — взревел сидящий рядом с ним «полицейский».
Водитель выудил из валявшейся под сидением сумки тонкие, крепкие веревки, и пока «полицейские» держали нас на мушке, связал ноги сперва мне, а затем Нику. Когда все было готово, он достал из сумки пластиковую бутылку, отвернул крышку.
— Давай, — кивнул водила одному из «полицейских». Тот схватил Ника за волосы, откидывая его голову назад, пальцами другой руки вцепился ему в челюсть и оттянул ее вниз. Я увидел, как он бросил ему в рот пару коричневых таблеток и тут же залил их изрядной порцией жидкости. Ник поперхнулся, закашлялся, пытаясь выплюнуть таблетки, но «полицейский» сдавил ему челюсти, закрывая рот. Бедняге пришлось проглотить их.
— Следующий, — водитель с «полицейским» направились ко мне. Я не стал сопротивляться, принял причитавшуюся мне порцию, незаметно спрятал таблетки под языком, и сделал два больших глотка.
Водитель удовлетворенно кивнул, ухмыльнувшись, резко двинул мне кулаком в солнечное сплетение и, пока я ловил ртом воздух, тщательно обследовал его грязными пальцами. Обнаружив таблетки, он ударил меня еще раз, после чего впихнул их в меня заново. На этот раз я хитрить не рискнул — выбора все равно не было. Через некоторое время голова закружилась, веки отяжелели, а бандиты растаяли, превратившись в темные, расплывчатые силуэты. Я отключился.
Бандиты сработали прекрасно, оставив нас в неведении — сколько и куда мы ехали. Очнулся я от резких шлепков по щекам, открыл глаза и увидел перед собой одного из «полицейских». Тот уже успел переодеться в гражданскую одежду и теперь, склонившись, с упоением хлестал меня по щекам, пытаясь привести в сознание. Убедившись, что со мной все в порядке, он переключился на Ника. Точнее, на мешок, валявшийся под сидением. Бесцеремонно вытащив его в пролет между сидениями, он пару раз пнул скрытую мешковиной аморфную, безжизненную массу, после чего развязал стягивавшие мешок веревки и вытряхнул оттуда Ника. Судя по тому, как саднил мой бок, я ранее удостоился той же экзекуции. Ник приоткрыл глаз, обвел им салон микроавтобуса, остановил взгляд на мне и протянул свое любимое, многозначительное «Н‑да», за что получил еще один удар в живот.
— Молчать, — прошипел «полицейский», но согнувшийся от боли Никита замолчал и без его указаний.
Нам развязали ноги, вытащили из микроавтобуса и бросили на асфальт. Вернее, просто отпустили, а наши затекшие ноги не выдержали, подкосились, и мы повалились сами. Руки были скованы наручниками за спиной, и размять затекшие мышцы не представлялось возможным. Уже вечерело, а значит, мы провели в скрюченном положении часов шесть, как минимум. Пленителей наших это интересовало меньше всего:
— Встать! — заорал водила, и удары ботинками посыпались на нас со всех сторон.
— Хватит! — услышал я громкий, властный голос. — Отпустите наших русских друзей.
С трудом поднявшись, я огляделся. Мы находились во дворе двухэтажного дома, огороженного высоким каменным забором. Широкие лужайки, аккуратно подстриженные кусты, яркие цветы в глиняных вазах… складывалось впечатление, что хозяевами всей этой идиллии непременно должна быть парочка милых добродушных пенсионеров, безмерно любящих друг друга, свой милый садик и всех бедных зверушек на свете. Но в дверях дома стоял человек, жестокость которого еще полгода назад наводила ужас на многих жителей Чиапаса. Это был брат Гарсии. Он носил шекспировское имя — Ромео, но мало походил на влюбленного мальчика. Коренастый, с бычьей шеей и мощными мышцами, он стоял перед нами, скрестив руки на груди, разглядывая нас цепкими глазами.
— Признаться, не думал, что вы откликнетесь на мое приглашение, — он развел руки, словно хотел заключить нас в объятия.
— Оно было слишком заманчиво, чтобы мы отказались, — я сплюнул кровь с рассеченной губы. Ник стоял рядом, скрежеща зубами.
— Что ж, отдаю должное вашему мужеству, — Ромео пожал плечами и кивком указал на распахнутую дверь, — проходите в дом. — Он повернулся и скрылся в дверном проеме.
Нас провели по узкому коридору, и втолкнули в большую, светлую гостиную с высокими потолками, походившую скорее на музей, чем на комнату жилого дома. Всевозможные статуэтки и керамические сосуды древних майя, аккуратно расставленные на многочисленных полках, резные панно, выполненные руками индейских мастеров, украшавшие стены. Такой великолепной коллекции мог позавидовать любой столичный музей.
— Это мой кабинет. — Ромео придвинул кожаное кресло к огромному столу красного дерева и сел. Вел он себя, как радушный хозяин, но мы прекрасно понимали, что играет он с нами, как кошка с уже задушенной мышкой, получая удовольствие от своего превосходства, наслаждаясь местью. Наша судьба была в его руках, и надеяться на миролюбивый исход дела не приходилось.
— Наконец-то, — злой голос за спиной я узнал сразу.
Гарсия стоял, прислонившись к стене около двери. Или мы не заметили его, когда входили в гостиную, или он зашел следом. Видимо, хотел устроить из своего появления театрализованное представление — эдакий злой гений, рок судьбы нашей незавидной. Надменно вскинув голову, осклабившись, он медленными шагами, двигаясь, словно заторможенный петух, подошел к нам. Ник оказался ближе к нему, губы его задрожали, глаза вспыхнули ненавистью. Гарсия торжествовал — сколько сил и времени потратил он, гоняясь за нами по джунглям, сколько членовредительства претерпел от рук и ног наших, и теперь ему предоставлялась возможность отыграться. Растопырив пальцы, он вцепился Никите в подбородок, задирая его голову вверх, словно хотел свернуть шею. Ромео наблюдал за происходящим молча и с интересом. Никита безуспешно попытался вывернуться, но Гарсия еще сильнее сжал пальцы, и тогда Ник резко всадил ему колено меж широко расставленных ног. Мексиканец взвизгнул, согнулся, а я машинально саданул его ногой по лицу. Гарсия откинулся, ударяясь головой о стену, и в этот момент бандиты Ромео сорвались с места, накинулись на нас, сбили с ног и начали пинать тяжелыми ботинками.
— Хватит! — услышал я окрик Ромео, и нас сразу же отпустили.
— Для вашего положения, вы ведете себя по меньшей мере некорректно, — он смеялся.
— А что нам церемониться, — сквозь зубы процедил Ник, поднимаясь с пола. — Все равно убьешь.
Ромео снисходительно ухмыльнулся:
— Не скрою, думал об этом, да и сейчас не прочь. Но, к стыду своему, в первую очередь я бизнесмен, и во всем ищу выгоду. Присаживайтесь, сеньоры, — он указал на кожаный диван, стоявший напротив стола. — И не надо больше бить моего брата, хотя согласен, что временами он этого заслуживает. Итак, остановился я на том, что убить вас было бы слишком просто, и… — он взял из стоявшей на столе коробки тонкую кубинскую сигару, обрезал ее и прикурил, — никакой выгоды. Даже морального удовлетворения не получу. Убить вас легко, только делу это уже не поможет.
