– Как вы назовете такого человека? – настаивал Дэвид.
– Вероятно, его можно назвать обжорой, – ответил Пол Морган.
– А как назвать обладателя многих миллионов, который кладет жизнь на то, чтобы заработать новые миллионы?
Пол Морган застыл. Он долго смотрел на своего подопечного, прежде чем заговорил.
– Ты меня оскорбляешь, – сказал он наконец.
– Нет, сэр. Я не хотел этого. Вы не обжора, но я им стану.
Пол Морган отвернулся и направился к своему столу. Сел в кожаное кресло с высокой спинкой и наконец закурил сигару. Они долго молчали, потом Пол Морган вздохнул.
– Тебе придется потратить время на глупости, как и твоему отцу. Но мне жаль этих пяти лет.
– Я не потрачу их зря, дядя Пол. Я получу диплом бакалавра в области проектирования летательных аппаратов.
– Вероятно, тебе следует сказать нам спасибо и за это.
Дэвид встал и подошел к нему.
– Спасибо. Для меня это очень важно.
– Пять лет, Дэвид. После этого ты мне нужен, – он чуть улыбнулся: – Ну, по крайней мере тебя заставят подстричься.
* * *
Дэвид Морган летел в поднебесье, как молодой бог. Земля с высоты в пять миль казалась куском теплого мяса. Солнечный фильтр на шлеме Дэвида был опущен и скрывал восхищенное, почти благоговейное выражение его лица. Пять лет нисколько не притупили в нем ощущения силы и одиночества, которые он всегда испытывал в полетах на истребителе-перехватчике "мираж".
Солнечный свет отразился от металла машины, одевая ее ослепительным сиянием, маленькие облака далеко внизу казались на фоне земли совсем незначительными, они бежали врассыпную от волка-ветра.
Сегодняшний полет вызывал у Дэвида еще и печальное чувство утраты. Завтра последний день его службы. В полдень кончается его контракт, и Пол Морган ожидает, что он станет мистером Дэвидом, его собственным мальчиком в "Группе Морган".
Он отбросил эту мысль и сосредоточился на наслаждении последними минутами; но очень скоро очарование было нарушено.
– Зулу Ударник один. Это центр контроля. Доложите свое положение.
– Центр контроля, говорит Зулу Ударник один, нахожусь по курсу в пятидесяти милях.
– Ударник один, курс чист. Ваши цели в направлениях восемь и двенадцать. Начинайте поворот.
Горизонт перед носом "миража" резко повернулся, одно крыло поднялось, самолет пошел вниз в резком контролируемом пике, как падающий сокол.
Правая рука Дэвида быстро переместилась на управление оружием, он включил ракетное реле.
Земля внизу выпрямилась, огромная, однообразная, усеянная низкими кустами, которые уносились назад, под крылья; "мираж" продолжал снижаться. На этой высоте от ощущения скорости захватывало дух. Впереди показалась и стала стремительно увеличиваться первая цель.
"Пять", "шесть", "семь" – мелькали черные цифры на белом циферблате.
Легкий поворот руля налево, прикосновение к рукоятке – оба движения автоматические, – и впереди загорелась схема наведения ракетного огня, концентрические круги, сужающиеся к цели, "кокс" на жаргоне летчиков, точное указание на центр цели.
На скорости чуть выше звуковой Дэвид продолжал низко вести смертоносную машину. Он сосредоточенно выжидал. Когда нужный момент наступил, Дэвид приподнял нос "миража" и правой рукой в перчатке коснулся рычага пуска.
Ревущая серебряная машина приняла положение для ракетного залпа в тот самый миг, когда цель оказалась в центре круга прицела.
Маневр был проделан с автоматизмом, приобретенным в результате множества разнообразных тренировок, и Дэвид нажал на спуск. В движении машины ничто не изменилось, свист ракет почти потерялся в шуме мощного реактивного двигателя, но под крыльями показались две узкие дымовые полоски, и, чувствуя, что попал точно, Дэвид переключил дроссель, чтобы получить добавочное ускорение для подъема.
– Прекрасно, – улыбнулся он, полулежа в кресле и глядя в яркую голубизну, куда устремился нос "миража"; перегрузка прижала его к спинке.
– Привет, Ударник один. Это центр контроля. Точно в цель. Заслужили конфетку. Отличный выстрел. Жаль терять вас, Дэвид. – Это неслыханное нарушение дисциплины переговоров тронуло Дэвида. Ему тоже жаль терять – терять их всех. Он нажал кнопку своего джойстика и заговорил в микрофон шлема:
– Говорит Ударник один, спасибо и пока. Конец связи.
Наземная команда ждала его. Он со всеми обменялся рукопожатиями и грубоватыми шутками, в которых сказывались годы привязанности. Потом пошел в огромную металлическую пещеру, где сильно пахло смазкой и бензином и стояли ряды сверкающих перехватчиков. Даже на отдыхе они создавали впечатление скорости и напряжения.
Дэвид коснулся холодного металла одного из них. Дневальный нашел его рядом с машиной; Дэвид пристально смотрел на изображение летающей кобры на фюзеляже.
– Командир передает свои поздравления, сэр, и просит вас немедленно явиться к нему.
Полковник "Растус" Науд – сухощавый, со сморщенным обезьяньим лицом – небрежно носил свой мундир и ленточки многочисленных наград. Он водил "харрикейны" в битве над Британией, "мустанги" в Италии, "спитфайры" и "Мессершмит-109" в Палестине и "сабры" в Корее и был слишком стар для своей нынешней должности, но ни у кого не хватало храбрости сказать ему об этом, тем более что он летал лучше и стрелял точнее отборных молодых летчиков своей эскадрильи.
– Итак, мы наконец избавимся от вас, Морган, – приветствовал он Дэвида.
– Только после прощальной вечеринки, сэр.
– Ja, – кивнул Растус. – Вы мне доставили много беспокойства за эти пять лет. С вас ведро виски. – Он указал на жесткий стул у своего стола. – Садитесь, Дэвид.
Он впервые назвал Дэвида по имени. Дэвид положил шлем на край стола и, неуклюжий в своем летном высотно-компенсирующем комбинезоне, опустился на стул.
Растус долго набивал трубку крепкой магалисбергской махоркой, внимательно глядя на сидящего перед ним молодого человека. Он видел в нем те качества, которые так высоко ценил Пол Морган: агрессивность, стремление к соперничеству, все то, что делало его отличным пилотом-перехватчиком.
Наконец он закурил, выпустил большой клуб голубого дыма и подвинул по столу к Дэвиду листки бумаги.
– Прочтите и подпишите, – сказал он. – Это приказ.
Дэвид быстро просмотрел документы, поднял голову и улыбнулся.
– Вы сдаетесь нелегко, сэр, – признал он.
Один документ содержал контракт на дополнительные пять лет службы, другой – приказ о производстве в очередное звание – из капитана в майоры.
