— Не двигаться! — приказал он.
— Берешь в плен? — спросил отец. — Что ты задумал?
— Есть одна идея, па… по-моему, неплохая! Жан и ты, Жак, хватайте их… Скорее, братья, медлить нельзя!
В неразберихе стрельба утихла, и разгоряченные противники схватились врукопашную.
Батист и его сыновья чудом избежали ранений, отделавшись в самых горячих схватках лишь царапинами, контузиями и ссадинами.
Жак ухватился обеими руками за ствол вражеского карабина и резко рванул на себя. Солдат упал лицом вниз. Его подхватил молодой «уголек». Насмешливый по природе, он передал добычу брату:
— Возьми, что бросил!
— Хорошо! Троих хватит… — спокойно откликнулся Франсуа. — Луи Риль просил нас продержаться четверть часа, отец… Думаю, прошло даже больше…
— Возможно, но нужно как следует прикинуть, — с сомнением произнес Батист.
— Как скажете, па… но все отступают… оглянитесь, мы остались одни. Жан, взваливай на спину одного из пленных… Жак возьмет второго, а я — третьего… Вы, отец, пойдете впереди. Не обижайтесь, что я командую… Мы двинемся гуськом, как ходят индейцы.
Старый Батист размышлял слишком долго. Если бы не дерзкая выдумка младшего сына, всех четверых уничтожила бы небольшая группа, наскоро сколоченная офицером. Но теперь никто не смел стрелять из опасения повредить солдатам, этим живым щитам — вполне надежным, хоть и несколько громоздким.
Юноши рысью бежали за отцом, и им, казалось, нисколько не мешал дополнительный груз — англичане в полном вооружении. Добрались до церкви живыми и невредимыми. Луи Риль воспользовался передышкой и начал отводить войско к реке.
Несмотря на отчаянное положение, метисы отступали в строгом порядке. Иллюзия сопротивления сохранялась, чтобы прикрыть маневр — настолько дерзкий в своей безнадежности, что генерал Мидлтон не обратил на него никакого внимания.
Каменные дома превратились в крепости, и каждая из них требовала длительной осады. Деревянные же строения горели, и густой дым маскировал передвижения повстанцев.
Уже большая часть «угольков» переправилась через реку, когда появились Батист и его сыновья с пленниками.
Увидев серые мундиры, наиболее воинственные из метисов хотели разорвать врагов, расквитаться с ними за поражение. Солдаты, наслышанные о зверствах дикарей, в чьих руках оказались, ждали неминуемой смерти.
Батист, заслонив их, произнес:
— Эй, друзья, убивать пленных — варварство. Кроме того, это мы их захватили, сами и разберемся. Кто не согласен?
— Таких нет! Ты прав, папаша Батист!
— Что ни говори, а благодаря этим молодцам мы остались живы. Конечно, в их планы это не входило, не буду спорить… но факт остается фактом. И я, Батист, считаю, что они заслуживают награды. Короче, я отпускаю их на свободу. Кто против?
— Поступай как хочешь, Батист. Твоя воля!
— Слышите, господа солдаты? Одобрено единогласно. Поэтому, — с достоинством продолжал Батист, — вы свободны. Возвращайтесь к своим и расскажите, какие мы «дикари».
— Сударь, — сказал по-французски один из ополченцев, отдав метису честь, — благодарю вас от своего имени и от имени моих товарищей. Вы — истинный рыцарь.
— А теперь, друзья, — произнес бесстрашный старик, обращаясь к повстанцам, — пробирайтесь к реке. Здесь засиживаться нечего. Я остаюсь с моими мальчиками, чтобы прикрыть отход.
Солдаты, едва веря, что выбрались невредимыми из такой передряги, бросились к своим, а серые мундиры открыли беспорядочную пальбу по повстанцам.
Батист спокойно устроился на закопченной балке, набил трубку и потянулся за головешкой, чтобы прикурить. И тут раздался сухой резкий звук с противоположной от врага стороны, не похожий на выстрел из карабина.
Батист привстал с хриплым криком, шагнул вперед и свалился. Пуля вошла ему между лопаток.
Сыновья, тотчас оказавшись рядом, не успели подхватить его.
— Милосердный Иисус! Господи! Бедные мои детки… Я умираю, — задыхаясь, прошептал раненый.
Смертельная рана. — Последние распоряжения. — Убийца. — Смерть храбреца. — Отступление. — Одни. — Среди врагов. — Сержант. — Расстрелять их! — Неожиданное вмешательство. — Пылкий защитник. — Враждебная толпа. — Подкрепление. — Поручительство. — Друзья!
Бледные и растерянные, юноши застыли, не в силах вымолвить ни слова. Казалось, пуля, настигшая отца, ударила и в них.
— Отнесите меня к ограде, — проговорил старик, — на помощь не зовите… бесполезно… Я умираю и хочу, чтобы вы все трое оставались со мной… до конца…
Сыновья безропотно подчинились родительскому приказу. Лицо Батиста исказилось от невыразимой муки.
— Отец! Может быть, все-таки посмотреть, — робко спросил Франсуа.
— Ну что ж, сынок…
Жан с Жаком осторожно повернули раненого на бок. Франсуа разрезал ножом рубаху из оленьей кожи, прорванную пулей.
Из раны пролилось всего несколько капель. Пуля небольшого калибра, задев позвоночник, пробила легкое. Внутреннее кровотечение усиливалось, и Батист дышал с трудом.
Франсуа побывал уже не в одном сражении. Едва взглянув на пулевое отверстие, он понял: отцу осталось жить несколько минут.
Подавленный страшной правдой и почти теряя рассудок, он кинулся на колени и взмолился:
— Не умирайте, отец!
— Слушайте меня, дети, — из последних сил выговорил Батист, сохраняя полное самообладание и ясность разума, — прислоните меня спиной к стене… вот так! Отойдите немного назад, чтобы я видел всех… Знайте, меня убил кто-то из наших… Я слышал выстрел… в армии не такое оружие… Стрелял метис. Рана совсем крохотная, правда, Франсуа? У меня нет врагов, я никому не причинил зла… только один мог желать моей смерти… Это Туссен Лебеф… предатель, погубивший нас… У Туссена хранится крупная сумма денег… десять тысяч долларов… Они принадлежат мне! Слышите?.. Я доверил… увеличить ваше состояние… он решил присвоить… Господи! Я слабею… а еще столько нужно сказать… Жан, флягу!
Старший сын послушно откупорил флягу, до половины заполненную водкой, и поднес к губам умирающего. Тот с трудом отпил несколько глотков.
— Спасибо, сын… мне полегчало. Во что бы то ни стало отыщите Туссена и отберите у него деньги… слышите? Десять тысяч долларов… это ваше… Я честно заработал на золотых приисках в Карибу…[26] Как христианин, прощаю ему мою смерть. А вы сами решите, что делать… как подскажут сердце и разум… простить ли вам того, кто предал ваших братьев, кто сделал напрасными наши жертвы… потоки пролитой крови… Вы остаетесь одни… в этом мире… поступайте всегда так, как если бы я был с вами… если сомнение посетит вас, спросите себя: а что сделал бы отец на нашем месте? Никогда не причиняйте зла людям и не делайте того, что себе не желаете… оставайтесь верными честными французами… Поклонитесь от меня Луи Рилю… пусть не отступается от нашего дела… но здесь оно проиграно… Перед смертью так ясно видишь будущее! Гораздо лучше, если он с нашими товарищами перейдет в Америку… а вы поезжайте к родным… к вашему дяде Перо… к братьям моей дорогой покойной жены, вашей матери… Скажите им… Боже! Вот она, смерть!.. Я еще не кончил… прощайте, дорогие дети… ухожу верным сыном Франции и честным христианином…
