Тем не менее, Анастасия кротко ответила:
– Хорошо, учитель. Я всё поняла.
В трубке уже монотонно раздавались короткие гудки. Анастасия поджала губы, явно не очень довольная ответом учителя, но возражать, а тем более разводить дискуссию было уже не с кем. Она подошла к зеркалу, висевшему над умывальником, внимательно осмотрела отражение своего лица, опять поджала губы, снова выражая недовольство, но вдруг отшатнулась от зеркала как ужаленная. У противоположной стены, где был вход в дамскую комнату, она ясно увидела фигуру своего учителя. В дамской комнате!
Анастасия резко повернулась, стреляя глазами по всем углам сантехнического узла, но никакого учителя, конечно же, не было. Вероятно, мысли, обронённые потенциальным автором, внесли такую сумятицу в достаточно спокойную размеренную жизнь девушки, что ей в самый неподходящий момент стали являться видения пусть знакомых людей, но не очень желательных для общения в этот момент.
Анастасия на всякий случай сплюнула через левое плечо три раза, закрыв, как положено глаза, и обернулась назад к зеркалу. Но его плоская блестящая поверхность больше никаких видений посетительнице предъявлять не собиралось. Девушка смочила холодной водой носовой платок, промокнула виски и решительно направилась назад в зал, где её дожидалась ещё неиспробованная итальянская рыба с чудесным завораживающим названием «Хвост дьявола».
«Ресторанное бдение» продлилось недолго. Виной всему было недовольство, высказанное учителем. После знакомства с итальянской рыбой, Анастасия демонстративно взглянула на часы и деревянным голосом сообщила Ярославу, что должна ещё успеть вернуться в издательство. Её новый знакомый понятливо улыбнулся, но задерживать Анастасию не стал. Поинтересовался только:
– Когда мы сможем увидеться?
– Увидеться?.. – растерялась редакторша. – Ах, да. Думаю, до вашего отъезда я успею ознакомиться с рукописью и позвоню вам. Всего хорошего.
Выйдя из ресторана, Анастасия действительно отправилась в издательство. Если бы Ярослав узнал зачем, то очень бы удивился. А шла Анастасия Николаевна за рукописью Ярослава, поскольку хотела ознакомиться с ней дома. Она иногда позволяла брать работу домой, но только в исключительных случаях. Сейчас был именно такой исключительный случай – так сказал учитель. Может быть, он прав, а скорее всего, испугался, что в руки какого-то русского мальчишки могли попасть нежелательные для разглашения исторические документы. Но скоро всё станет ясно.
Рукопись Ярослава оказалась на месте. Сунув её в целлофановый пакет, Анастасия Николаевна вышла на улицу, поймала такси и по дороге домой пыталась проанализировать ресторанное знакомство с новым автором. Во всяком случае, она уже давно не встречала мужчин, из-за которых учитель стал бы волноваться. Значит, её новый знакомый не такой уж рубаха-парень, интересующийся криптографической историей христианства, каким он усиленно пытался предстать перед собеседницей за обедом.
Дома, пройдя на кухню, Анастасия Николаевна включила электрочайник, достала банку растворимого кофе «Чибо», замешала всё в большой фарфоровой кружке, разукрашенной неправдоподобными ромашками, налила сверху кипятка и, подцепив рукопись, забралась с ногами на диван. Если рукопись действительно интересная, как утверждал автор, то девушку ждёт необыкновенное знакомство с настоящим Сыном Человеческим.
День клонился к вечеру, за которым должна была обрушиться на землю густая звёздная ночь, укутав природу своим тёплым непроницаемым покровом. Небольшой караван купцов и паломников остановился на ночь в оазисе, приютившимся у подножия Ливийских гор. Самым бесценным среди пальм, кипарисов и тамарисков был источник, небольшое озеро. Вода на Ближнем Востоке ценилась больше всех мировых богатств. Земля полупустыни была богата растительностью и плодородием почвы, но не везде, поэтому и называлась полупустынею. Настоящая живая земля не только создавала неповторимый контраст с такырами, песчаником и мёртвым базальтом, а дарила всё же радость жизни народам, облюбовавшим эти места.
Может быть, в этом присутствовала какая-то своя прелесть, но никакой кочевник не получит доступ к мудрости. Так говорили жрецы, так и было на самом деле. Племена кочевников постоянно бывали в городах, но к осёдлости привыкали не все и далеко не сразу. Каждый житель этой страны получал что-то своё и успокаивался.
Значит, не совсем ещё Бог осерчал на непослушных кочевников. Значит, даёт ещё один шанс понять, прославить и донести всему миру Божественную Истину. А Истина, какая она? Если честно, то везде разная, то есть, у каждого человека – своя. Вот здесь, например, в оазисе, Истина – это то, что в полупустыне была и есть животворная влага, приносящая радость не только животным, но и людям, паломникам в священный Иерусалим. Там, в священном Иерусалиме, тоже есть Истина, но она так непохожа на здешнюю, что сравнивать две истины просто не имеет смысла.
Пока мужчины поили верблюдов и ослов, жёсткими щётками расчёсывали им шкуры с короткой, но свалявшейся от поклажи шерстью за время пути, женщины готовили трапезу, а многочисленные детки, предоставленные на время самим себе, занялись играми. Те, что постарше, деловито помогали либо матерям, либо отцам. А совсем маленькие мастерили из глины и песка крохотную дамбу в спокойной заводи пресноводного источника.
В караване дети путешествовали отдельно от отцов и даже от матерей. Детская беззаботность позволяла им воспринимать этот мир немножечко по-другому, не как остальным взрослым. Под присмотром нескольких женщин все они находились в обозе, но в различных местах. Мальчики обычно шли за повозками, или увязывались за верховыми впереди каравана. Подражая воинам, мальчишки с детства обучались выносливости, военным играм и привыкали к дисциплине. А девочки, особенно младшенькие, находили себе место в огромных повозках среди тюков с барахлом, овсом, ячменём и крупой, зарывались, как мышки в поклажу, вили тут же временные гнёздышки и даже умудрялись играть в ладушки.
Одна из путешественниц решила проведать своего сына на «детской половине», но, сколько ни искала, среди больших и не очень подростков мальчика не было. Не оказалось его среди строителей глиняной дамбы на берегу водоёма, ни среди детей, присматривающих за овечьим стадом. Паломники на священный праздник Пасхи пригоняли с собой в Иерусалим целое стадо овец, потому как Господу надо было принести жертву во время праздника и в Красную неделю месяца Адар[3] каждый день полагалось приносить жертву. Поэтому овечье стадо было неотъемлемым атрибутом паломников. Но мальчика не было и здесь. Женщина, не на шутку встревоженная, подошла к детской половине, высматривая сына. Может, она просто его проглядела?
