Они медленно шли по саду. В траве пели сверчки, и Эмма немного отвлеклась, когда он ответил:
— Это другое… Так носил прическу мой отец.
Тон его голоса был серьезным, а еще в нем скользила грусть. Эмма вздрогнула: она поняла, что встала на больную мозоль.
— Таким я запомнил его, перед тем… перед тем, как потерял их с мамой.
Они остановились, и Эмма почувствовала себя неловко.
— Прости, Макс, — услышала она свой голос. — Мне жаль.
— Да, мне тоже, — отозвался парень.
Взяв девушку за руку, он увлек её за собой на одну из скамеек, которых было много на этой аллее. Пауза длилась минуту, когда она осмелилась спросить его о том, что произошло. Макс не стал скрывать и рассказал все: и про жизнь с родителями в России, и про своего смышленого братишку, которого, находясь в полуобморочном состоянии, вытащил из горящего автомобиля под мольбы матери; и про то, как положив малыша на землю, рванул было за родителями, но не успел. На его глазах машина взорвалась — они погибли. Остались только он — подросток пятнадцати лет и годовалый карапуз.
— Три года я прожил в детском доме вместе с братом. Еще год у себя дома, забирая Ала на каникулы и выходные. На последнем году учебы в колледже, мой преподаватель по психологии — куратор группы и наставник — помог мне попасть под программу академии. Сам он тогда уже год работал здесь. Были тесты, разного рода испытания и, к моему великому удивлению, я прошел — меня приняли. Разве это ни здорово?!
— Здорово, — согласилась Эмма.
— Я тогда понял, что это мой шанс, понимаешь. Учиться здесь — значит положить крепкий фундамент для успешной жизни. А когда приехал, почувствовал — это мое место: леса и горы, будто родные. Даже не знаю, как это объяснить.
Он мечтательно улыбнулся, и тут же снова погрустнел.
— Что?
— Если бы Алек был рядом… Он уже год живет без меня. Этим летом я ездил домой и мы провели вместе целый месяц. Было так хорошо, а когда настало время возвращаться, он плакал весь день — просился со мной.
— Ты скучаешь?
— Да я с ума схожу! — признался Макс.
Он быстро поднялся. Ветер снова всколыхнул его светлые, цвета теплого льна, волосы; глаза горели.
— Думаю о нем каждый день! За этот год его научили читать, и я пишу ему почти каждый день, раз в неделю, отсылая все с самолетом.
— А забрать его можно?
— Шутишь? Это не законно.
— Но ты же его брат, и ты — совершеннолетний!
— Да, но я не работаю. К тому же, я уже спрашивал… Мне отказали.
— Но, почему?
— Потому что здесь некому опекать его, пока я учусь. Мне не дают разрешения, Эм, а такие вещи должны быть оформлены официально. Академия должна направить запрос о разрешении Алу находиться на территории поместья; должны быть назначены опекуны — люди, которые будут заботиться о нем: кормить, укладывать спать, заниматься его воспитание и просто приглядывать, в конце концов.
Эмма поднялась и взяла его под руку. Из её прически выбился локон и Максим одним быстрым, аккуратным движением заправил его за ухо.
— Вот если бы у меня была, скажем, — он сделал вид, что задумался, — жена…
Если бы девушка пила или ела, то подавилась бы насмерть. Видя, что его слова привели к предполагаемому результату, он весело рассмеялся. Эмма вскинула бровь.
— Это была шутка! — он все еще улыбался. — Слушай, это не изощренная попытка соблазнения! К тому же, есть одна девушка…
— Ооо, — удивилась Эмма.
«А что собственно тебя удивляет? — подумала она».
— Ага, она мне действительно нравится, очень… но все сложно.
— Сложно? — переспросила Эмма, ей хотелось узнать больше.
— Да, — коротко ответил Макс, и дальше они пошли молча.
По обе стороны аллеи, разделяющей сад на две части, росли каштаны. Рядом с этими красивыми деревьями Эмма ощущала еще большее единение с природой и этим местом. Да, она понимала Макса, когда тот говорил, что эти леса для него словно родные. Тогда в комнате, погружаясь в сон, и сейчас, гуляя среди этой красоты, она чувствовала нечто похожее.
— Жаль, что ты вольный слушатель! — вдруг сказал Макс.
— А?
— Ну, будь ты студенткой академии, жила бы с нами в общежитии.
— Где? — переспросила Эмма.
Ей и в голову не приходило, что все студенты почти круглый год живут здесь. Конечно же, им нужны были места.
— Пойдем, покажу!
Макс взял её за руку и побежал через сад. Спустя пару минут они оказались перед высокой изгородью; разглядеть что-либо за ней было невозможно. Эмма подняла голову: «Метра три, — подумала она». Прямо посередине находилась большая калитка, которую Макс тут же отворил и вместе они вышли на выложенную желтым кирпичом дорогу. Она напомнила Эмме сказку «Дороти в стране Оз».
Они прошли через большую площадь мимо парадного входа академии, который украшали огромные колонны. Еще минуту левее, по ответвленной от желтой дороги тропинке, мимо изгороди, которая была раза в четыре ниже предыдущей, они дошли до места, где прямо к замку, примыкало большое трехэтажное крыло. Само здание и коридор, словно мостом соединяющий его с академией вторым и третьим этажами, были выполнены в том же стиле, до самых мелочей.
Свернув влево, они обогнули его, а впереди — метров через сорок — находилось точно такое же второе. Со слов Макса Эмма узнала, что подобных корпусов у академии семь. Это, в купе с практически круглой формой что академии, что пристроек, навело её на мысль о «Цветике семи цветике». Она вспомнила, что академия с высоты выглядела именно большим цветком.
— Ну, вот мы и пришли, — сказал Макс, останавливаясь у дверей. — Это корпус моего факультета. На первом этаже зал ожидания, второй и третий — комнаты студентов, а со второго этажа, — он указал на застекленный коридор, — мы проходим прямо в академию.
— Удобно, — согласилась девушка.
— Знаешь, Эм, — начал парень, — ты могла бы выбрать мой факультет. Он, кстати, самый легкий и мы…
Рассерженный взгляд заставил его замолчать.
— Ты думаешь, я — глупая? — почему-то с обидой произнесла она.
— Что ты, — всполошился он, — я вовсе не это имел в виду! И, потом, ты же сказала, что отличница, задачи по физику как орешки щелкаешь: уверен, ты прекрасно бы училась на физмате.
— На физмате? — заинтересовано переспросила Эмма, а Макс сморщился. — Что?
— Знаешь, это сильный, но весьма гнилой факультет.
— В смысле?
— На нем, в большинстве своем, учатся дети неприлично богатых родителей, у которых своя философия в отношении таких как…
— Мы? — закончила девушка.
— Ну, вообще-то я хотел сказать: таких, как я, но в целом ты права, — Макс сложил руки в карманы и внимательно посмотрел на неё. — Сможешь ты учиться среди людей, которые постоянно унижают тебя?
