- Чёрт возьми! - растерянно пробормотал профессор Грант.- Но в таком случае что же делать?
Елена на минуту задумалась.
Из окна доносился чудесный запах свежих майских роз, полных золотых пчёл.
Елена тряхнула головой.
- Я знаю, что нам надо делать. Пока ни один человек не должен знать о твоём открытии. Сегодня же вечером мы едем в Нью-Йорк.
- В Нью-Йорк?
- Да, в Нью-Йорк. Другого выхода нет. Причём о нашем отъезде решительно никто не должен знать.
В коротких словах Елена рассказала отцу всё, что она придумала.
Профессор Грант утвердительно кивнул головой.
- Да, дитя моё,- сказал он.- Ты права. Это единственное, что я могу сделать.
Было шесть часов вечера. Нью-йоркский экспресс отходил в семь часов двадцать пять минут.
- Мы возьмём с собой только самое необходимое,- сказала Елена.Хорошенько спрячь свои бумаги с вычислениями. Это самое главное. Об остальном позабочусь я.
Елена подошла к отцу и положила свою золотую голову на его плечо, посыпанное лёгкой серебристой перхотью.
Профессор Грант взял в руки её тёплое, кроткое лицо и нежно поцеловал в лоб. На его глаза навернулись слёзы.
- Итак...- сказал он, но волнение перехватило его горло.
- Мы начинаем... новую жизнь... отец.
С этими словами Елена решительно вышла из комнаты.
4. Гибнущая репутация Вана
Через двадцать минут профессор Грант и Елена, одетые в дорожные костюмы, вышли из ворот фермы. Их никто не увидел.
Лакей играл с шофёром в карты, сидя в траве у гаража. Садовник Свен окапывал яблони в самом отдалённом углу сада. Повар бранился с экономкой в кухне.
Возле бара "Хромой фонарь" стояло такси. Шофёр в косматой кофте и вишнёвых крагах, с очками, поднятыми над козырьком кепи, задрав голову, вливал себе в горло яблочную настойку. Хозяин бара стоял в дверях с метёлкой из куриных перьев и зевал во весь рот, поглаживая фартук.
- Добрый вечер, господин профессор,- сказал хозяин бара.- Ставлю сто против одного, что бездельник шофёр такси не заработает на вас ни одного цента. Ваш форд славится во всём округе.
- Добрый вечер, мистер Бобс,- любезно ответил профессор Грант,- можете считать себя проигравшим.- С этими словами профессор Грант влез в такси.
Шофёр кинул в стакан монету, а стакан кинул хозяину бара. Потом надел рукавицы и завёл мотор.
Елена вынула из кармана письмо и протянула его мистеру Бобсу.
- Если вам не трудно, передайте это письмо завтра сыну архитектора Джимми.
Она быстро вскочила в автомобиль.
Мотор выстрелил четыре раз и рванулся вперёд, оставив старика Бобса в облаке пыли и синего дыма.
Иметь такую выдающуюся собственную машину и пользоваться такси! Положительно, старик Грант начинает чудить.
Старик Бобс приложил письмо в виде щитка к глазам, посмотрел, щурясь от солнца, вслед удаляющемуся такси, пожал плечами и, взмахнув пёстрой метёлкой, пошел в бар, где уже, несмотря на ранний час, начиналась драка.
В это же время в ворота фермы профессора Гранта въехал на велосипеде загадочный молодой человек - Ван, один из главных действующих лиц этого романа.
Ван кинул машину в траву и увидел у задней стены гаража чёрного лакея мистера Гранта.
Ван сдернул с головы кепи в шахматную клеточку и махнул им в воздухе.
- Алло! Профессор Грант дома?
Лакей бросил трефового короля и пиковую семерку на розоватый клевер и вскочил на ноги.
- Профессор дома. Как прикажете доложить?
- Скажите, что его желает видеть мистер Ван по делу, не терпящему отлагательства.
Негр приветливо озарил окрестности белозубой улыбкой и скрылся в дверях особняка.
Загадочный Ван нетерпеливо заходил взад и вперёд по лужайке перед домом.
Прошло десять минут.
Дверь распахнулась, и на пороге появился лакей. Конечно, было бы крайне легкомысленно утверждать, что он был бледен. Он был даже, может быть, более чёрен, чем всегда. Он сверкнул яичной скорлупой своих белков и выбросил вверх тревожный сигнал гуттаперчевых манжет.
Он орал:
- Алло! Старик Свен! Боб! Мистрис Моро! Алло! Все сюда!
Негра окружили остальные слуги.
- Профессор... Полчаса тому назад он же был дома,- заплетающимся языком пролепетал лакей.- Его нет. Он исчез. Мисс Елена исчезла. Все исчезли. Я читал бумагу. Вот она, эта бумага. Я увидел её на столе мисс Елены.
С этими словами негр протянул слугам бумагу.
- Вот она. Прошу вас, читайте.
Ван выхватил лист из рук лакея. На бумаге было написано красным карандашом следующее:
"Мы покидаем с отцом ферму навсегда. Всё наше имущество оставляем слугам в полную собственность. Жалованье за две недели вперёд на комоде, возле зеркала.
Елена Грант".
Ван отчаянно свистнул. В два прыжка он очутился у двери и ринулся внутрь дома.
Прислуга гуськом последовала за ним.
Как человек, хорошо знакомый с расположением комнат, Ван быстро отыскал кабинет профессора. Он обвёл глазами помещение, молниеносно выбросил с грохотом все двенадцать ящиков письменного стола, полез под кровать, выгреб кучу обгорелой бумаги из камина, опрокинул ногой плевательницу и горестно воскликнул:
- Его здесь нет! Он увёз его с собой!
Затем Ван надел кепи, огорчённо пожал руку лакею, выбежал из дома и вскочил на велосипед.
- Ничего! - закричал он обалделой прислуге.- Ничего! Ван отыщет его во что бы то ни стало. Ван не даст своей репутации погибнуть.
Ван отчаянно зашинковал ногами и, поравнявшись с трактиром, остановился.
- Эй, хозяин! Не проходил ли здесь полчаса тому назад профессор Грант со своей дочкой? У него был в руках свёрток?
Старый Бобс критически оглядел Вана и пробурчал: "Первый раз вижу такую пронырливую ищейку. Ох, чувствую я, что старик Грант начудил".
Он сказал вслух:
- А если бы даже он здесь проходил или, скажем, проезжал на такси, на синем закрытом такси, вам бы от этого стало легче?
- Но свёрток, свёрток?
- А если бы даже у него в руках действительно был свёрток? Ну?
Ван вскочил на машину. Спицы вспыхнули молнией. Облако пыли ударило в самый нос старика Бобса.
Шоссе стремительной серой лентой развернулось под беснующимися башмаками Вана, который думал:
"Синее закрытое такси. Совершенно верно. Я видел его, подъезжая к трактиру. Моя репутация должна быть спасена! И она будет спасена!"
* * *
Ровно в семь часов двадцать три минуты профессор Грант со своей дочерью вышли на перрон Нью-Линкольнского вокзала.
Профессор бережно держал под мышкой большой, тяжёлый свёрток.
Через две минуты они уже были в купе. Стёганые стенки с кожаными пуговичками подрагивали, занавески трепал ветер, пол ходуном ходил под ногами. Мимо окна косо резались сосны и ели, выскакивали двойные номера неожиданных семафоров, мосты наполняли уши железным грохотом.
