— Венера или Меркурий? Я думаю, Венера, — сказал Уорд, и я понял, что он тоже созерцал это зрелище в абсолютной тишине. — Эта звезда привела Кука в Тихий океан — прохождение Венеры по диску Солнца. Два века назад.
Он замолчал, и мне показалось, что он задумался обо всех свершениях Кука — первой экспедиции на «Индеворе», о последующих на «Резолюшене» и «Дискавери», кораблях не намного больше «Айсвика». Он повел их в Южный океан, не так далеко, как мы собирались, но достаточно, чтобы оказаться среди льдов, обойдя вокруг Антарктиду в водах, которые до него не бороздил ни один корабль.
— Теперь я вас сменю, — сказал Уорд.
Часть третья
Место встречи — Ушуайя
— Так что она о нем сказала?
— Ничего, — ответил я.
— Вы были с ней наедине в ее комнате. Она должна была что-нибудь сказать.
Я отрицательно покачал головой.
— Боже праведный! Вы что же, не спросили ее?
Навалившись на стол, он глядел на меня со злым недовольством.
— Вам что, неинтересно?
— Я паковал ее вещи.
— Это я знаю. Но вы были там все то время. Не меньше четверти часа, наверное. Точно не меньше.
Протянув левую руку, он схватил мое запястье.
— Послушайте, у вас же была возможность, а после той сцены в саду вы не могли не сгорать от любопытства.
— Она была под наркотой, — напомнил я ему.
— Я знаю, — ответил он, повышая голос.
Его досада перерастала в гнев, остальные посетители начинали на нас оборачиваться.
— Вернитесь мысленно в ту комнату и повторите мне все, что она говорила, или хотя бы вспомните, как она смотрела в ответ на ваши вопросы. Уже будет хоть что-то.
— Я не задавал ей таких вопросов, — сказал я, — на которые вы хотели бы узнать ответ. Я спросил ее, где ее чемодан, она сказала, под кроватью, где же еще? Ах да, а перед тем как она повалилась на кровать, она назвала его ублюдком. Она повторила это не один раз, пока ходила по комнате.
Я не стал рассказывать ему, как она схватила меня за волосы, когда я полез под кровать. У меня в ушах до сих пор звучал ее голос, тон, которым она сказала: «Вы осуждаете, да?» Как будто мое осуждение имело для нее какое-то значение.
Здесь не подавали еду в номер, и мы завтракали в столовой гостиницы за столиком у окна, выходящего на площадь, украшенную немногочисленными юкками и пыльными олеандрами. Айрис еще не появлялась. Она сказала Уорду, что завтракать не желает.
— Что еще?
Я замялся, но в конце концов сказал:
— Она еще сказала, что как бы по-другому она смогла вытащить из него место?
— Местоположение корабля, вы имеете в виду?
— Надо полагать.
— Отдалась за информацию?
Он крепче сжал мою руку и вдруг заговорил зловещим шепотом:
— Вы это хотите сказать, да? Или то было?..
Я замотал головой, не желая отвечать ему.
— И она получила от него то, что хотела?
Его настойчивость начинала меня раздражать.
— Секс или информацию? — уточнил я. — Что вы имели в виду?
Я намеренно так сказал, и, я думаю, если бы мы тогда не сидели на виду десятка постояльцев отеля, он бы меня ударил.
— Месторасположение, — едва ли не прорычал он.
— Не знаю, она потом сразу ослабла.
Он секунду сверлил меня взглядом, как будто подозревая, что я от него что-то утаиваю. Потом отпустил мою руку.
— Ну ладно, мне придется узнать это самому.
Откинувшись на спинку, он, видимо, стал обдумывать, как к этому подступиться. Затем, допив свой кофе, медленно, чуть ли не против воли, поднялся на ноги.
— Да, лучше я сам с ней поговорю.
Он взглянул на часы у себя на запястье.
— Встречаемся у дороги в девять пятнадцать, о’кей?
Едва он сделал шаг к двери, как она распахнулась и в зал вошла Айрис. Такое впечатление, что между ними установилась определенная телепатическая связь. В дальнейшем я еще не раз отмечал подобные совпадения. В конце концов, оба они были Стрельцы.
Когда она подошла к нашему столику, я поразился произошедшей в ней перемене. Кожа опять в полной мере приобрела оливковый оттенок, и, хотя на ней не было или почти не было косметики, ее губы, или, лучше сказать, ее рот, который в паре с носом являл наиболее выразительную черту ее лица, был ярко-алым. На ее щеки, такие бледные еще вчера вечером, вернулся румянец, а осунувшееся от измождения лицо сегодня лучилось необычайной энергией, которая так привлекла меня в ту первую нашу встречу на «Катти Сарк».
— Не пора ли нам отправиться в дорогу?
Она обращалась к Уорду, не ко мне, демонстративно глядя на свои наручные часы.
— Я как раз шел за вами, — ответил он неприветливо.
Пропустив его замечание мимо ушей, она спросила, не купил ли он и ей билет на самолет из Лимы, на котором мы летим на юг.
— Я собирался ехать на машине через Арекипу к чилийской границе.
Он как будто оправдывался.
— Там по пути есть несколько археологических объектов, на которые я хотел бы взглянуть, раз уж я здесь. А в Пунта-Аренас нас ждет корабль. Возможно, с ним окажется не все в порядке, с чем-нибудь, что нам понадобится для зимовки на льду. Может оказаться, что нужно что-то специально заказывать издалека или транспортировать что-нибудь слишком габаритное для авиаперевозок, новый двигатель, скажем…
Пару секунд они смотрели друг на друга не то чтобы враждебно, но явно оценивающе.
— Мы можем обсудить это в дороге, не так ли? Вы уже оплатили счет?
Она сказала это надменным тоном, явно пытаясь его поддеть. Уорд немного помолчал, затем улыбнулся и кивнул.
— Да, мы можем поговорить об этом, когда будем осматривать руины Чан-Чана.
Он тоже ее дразнил, намеренно противопоставляя ее воле свою твердость характера, но при этом продолжал улыбаться, когда просил меня вынести вещи к машине.
— И не спускайте глаз с этого портфеля. — Кивнув на стоявший под столом кейс, он удалился.
Дорога, по которой мы ехали из Кахамарки через горы, практически сразу вывела нас на окраину Трухильо, и мы остановились в отеле в центре города. Все мы трое к этому времени валились с ног от усталости.
Сейчас, этим ярким безоблачным утром, после ночного дождя воздух был чистым и на удивление сухим, и мы отправились в путь полностью отдохнувшими. В первый раз я с предвкушением, даже волнением, ожидал того, что предстояло испытать, — путешествия по всему побережью южноамериканского континента и далее, в самый южный край планеты. Теперь, оглядываясь назад, даже заезд в Кахамарку я воспринимал больше как приключение, а не нечто такое, от чего мурашки бегут по спине.
