— Мне следовало догадаться раньше, — прохрипел Кремер. — Вы звоните из дома. Вы провели дома всю ночь. Вы, черт побери, знали, что пули окажутся идентичными, вы знали, что как только мы это установим, то немедленно возьмемся за вас, но вам не хотелось, чтобы вас тревожили среди ночи. Через полчаса у меня будет ордер на обыск вашего дома и другой на привлечение вас и Гудвина к ответственности за сокрытие улик.
— В самом деле? Тогда прошу прощения за то, что мне пришлось положить трубку. Я должен буду кое-кому позвонить.
— Да. Позвоните. Черт побери, конечно, позвоните. Я дал вам эти графики, а вы вот чем мне за это отплатили. Кого вы хотите у себя видеть?
— Пятерых людей по фамилии Джарелл, мисс Кент и мистера Фута. В одиннадцать часов.
— Ну, конечно же. А до одиннадцати вы будете сидеть с вашими проклятыми орхидеями. И мы не должны вам мешать.
Кремер повесил трубку. Мы сделали то же самое.
— Знаете, мне кажется, что он ненавидит орхидеи. Я еще раньше обратил на это внимание. Наверно, вам придется от них избавиться. Теперь можно отвечать на телефонные звонки?
— Да. Между девятью и девятью тридцатью мне должны позвонить мисс Боннар, Саул, Фред и Орри. Если мы хотим, чтобы Джареллы впечатлились как следует, им необходимо увидеть всю нашу компанию.
— О'кэй. Однако не повредит, если мне наперед будет известно, за кем нужно приглядывать. Знаю только, что не за Роджером Футом.
Вульф бросил взгляд на стенные часы.
— Еще рано. Очень хорошо.
Обязанности лакея и швейцара я передал Саулу с Орри, потому что у меня нашлись другие дела. Кремер со Стеббинсом явились за двадцать минут до установленного часа и, что называется, рвались к Вульфу, так что мне пришлось провести их в столовую и позаботиться, чтобы они не скучали. Разумеется, им нужен был не я, а Вульф, но я объяснил, что если они поднимутся на три лестничных пролета, то обнаружат, что дверь в оранжерею заперта. Я постарался отвлечь их внимание анекдотом об одной девочке из кордебалета и муравьеде, но им, по-моему, было не до того.
Наконец на пороге столовой появился Вульф, сказал: «Доброе утро, джентльмены. Прошу пройти в кабинет» — и вышел. Кремер со Стеббинсом последовали за ним, я прикрывал тылы.
Во все предыдущие разы Отис Джарелл восседал на почетном месте, в красном кожаном кресле, однако на этот раз Саул, следуя инструкциям, усадил в него инспектора Кремера, а наш бывший клиент занял место в первом ряду вместе со своей женой, сыном и невесткой. Во втором ряду уселись Лоис, Нора Кент, Роджер Фут и Саул Пензер. На кушетке сзади меня устроились Сэлли Кольт, сотрудница из штата Дол Боннар, Фред Даркин и Орри Кэтер. Пэрли Стеббинс сел там же, где и всегда — у самой стены на расстоянии вытянутой руки от Кремера.
В данный момент это красное кожаное кресло было отнюдь не почетным местом. Почетным местом было одно из желтых кресел, которое поставили рядом со столом Вульфа и в котором теперь восседала Дол Боннар, девица с огромными глазами цвета жженого сахара, обрамленными длиннющими черными ресницами. Разумеется, слишком красивая для того, чтобы быть сыщицей. Я заранее предупредил Фрица о ее приходе. Помню, как-то она обедала у нас, и с тех пор он с опаской взирает на каждую женщину, переступающую порог нашего дома, — как бы она не вытеснила его из кухни, не говоря уж об остальном хозяйстве.
Инспектор Кремер встал и обвел взглядом собравшихся.
— Ниро Вульф собирается нам что-то сказать, так что давайте его послушаем. Вы здесь по приказу полиции, поэтому я бы желал кое-что прояснить. Вопросы, которые задает вам Вульф, его вопросы, а не мои. Можете на них либо отвечать, либо нет, ваше дело. Полиция не уполномочивала Вульфа действовать в ее интересах.
— Мистер Кремер, у меня нет никаких вопросов, — сказал Вульф. — Одни лишь ответы.
— Ол райт. Тогда валяйте, — разрешил Кремер и плюхнулся в кресло.
— Я хочу отчитаться перед вами, как я обнаружил револьвер, из которого были убиты Ибер и Брайэм, и как это повлияло на раскрытие преступника, — начал Вульф. — После того как вы все вышли отсюда в понедельник, восемь дней тому назад, я сообщил мистеру Кремеру те сведения, которые обязан был ему сообщить, о чем вас и предупреждал. С тех пор у меня нет клиента, а следовательно, и предписания действовать в чьих-либо интересах. Однако дело возбудило во мне любопытство, к тому же здесь было замешано мое самолюбие, поэтому я решил искупить свой позор и продолжить расследование.
Он откашлялся.
— Вы от моих услуг отказались, так что ждать от вас помощи не приходилось. В моем распоряжении не было ни людей, ни средств, необходимых для ведения расследования, к тому же мне чинила всяческие препятствия полиция. Однако я располагал одним фактом, на который возлагал большие надежды, а именно: пули, сразившие Ибера и Брайэма, вылетели из одного и того же револьвера. Допустив, что из него стрелял один и тот же человек, я сделал вывод, что револьвер находился в его распоряжении с четверга, когда был убит Ибер, до воскресенья, когда погиб Брайэм, или же был спрятан в таком месте, откуда его всегда можно взять. Где же он был спрятан?
Вульф метнул взгляд в сторону Кремера.
— Мистер Кремер оказал мне громадную услугу, разрешив мистеру Гудвину воспользоваться отчетами о ваших продвижениях в данный отрезок времени. Я глубоко ценил и ценю его сотрудничество, так что было бы в высшей степени непорядочно предположить, будто он позволил мне ознакомиться с содержанием этих отчетов лишь потому, что его терзало любопытство, как я распоряжусь со всем этим материалом. Они передо мной. — Он постучал указательным пальцем по листкам бумаги на своем столе. — Мистер Гудвин их перепечатал. Я ознакомился с ними и тщательно их проанализировал. Разумеется, я не исключал возможности, что револьвер мог быть спрятан где-то в вашей квартире, но я считал это маловероятным. Ведь полиция могла в любой момент произвести обыск, что она и сделала ровно неделю назад. Вероятней всего, револьвер был припрятан где-то еще — на этой версии я и основывал свое расследование.
— Той же самой версии придерживался и я, — проскрипел со своего места Кремер.
Вульф кивнул.
— Несомненно. Однако для вас она была одной из многих, для меня же единственной. Вдобавок к тому, можно сказать, несомненному факту, согласно которому с четверга до воскресенья револьвер хранился в каком-то легкодоступном месте, вполне вероятно, что его положили туда же и после того, как был убит Брайэм. Выбравшись из машины на Тридцать Девятой улице, убийца прихватил с собой и револьвер, от которого хотел избавиться. Положи он его в такое место, где его можно обнаружить, и он подвергал себя риску, что его и в самом деле обнаружат и установят, что именно из него были произведены те два выстрела. С другой стороны, положи он его в такое место, где его нельзя обнаружить, например, швырни в реку, его могли видеть за этим занятием, к тому же и времени было в обрез. Поэтому вероятней всего, что он при первой возможности положил его на прежнее место, туда, где револьвер пролежал эти три дня.
