— Месье желает, чтобы я писал… Нечего и рассуждать понапрасну… Гарсон! Чего изволите?
— Как смешно ты говорить! Я полагать, ты согласен?
— Совершенно верно, пухлячок!
— Скажи просто: да!
— Да!
Си-Норосси вновь развалился на подушках, подал знак, и два негра-исполина, покинув на мгновение зал, вернулись, неся искуснейшей работы столик, который установили у ног господина.
Один из них положил сверху лист белой бумаги.
— Сесть! — обратился Си-Норосси к Тотору. — Ближе, ближе! Устраиваться удобнее. Это надо очень красиво писать… ты ведь понимать… не так ли?
— В обиде не останешься! Я известный каллиграф.
— Слушать внимательно!.. Писать слово в слово, не то…
— Не начинай по новой! Я сказал да, значит, да! Диктуй, я записываю.
Тотор взял перо и приготовился.
Си-Норосси прикрыл глаза, оперся головой на руку, будто бы медитировал. Потом начал:
«Командиру французской колонны.
Я — пленник султана Си-Норосси, мне угрожает мучительная смерть вместе с другими товарищами-европейцами… Нас держат в крепости Кама, и здесь нам удалось многое узнать… Си-Норосси совершенно пал духом! Он больше не в состоянии платить своим воинам, и те готовы взбунтоваться. Нет ничего проще, чем склонить их на свою сторону… Цитадель не охраняется. Достаточно внезапного нападения, и дело будет сделано… Добраться сюда можно через Картафур, где нет войск. Французы без малейшего риска могут одолеть сильного противника и освободить страну… Поручаю письмо верному человеку, который подтвердит вам точность моих слов… Меня зовут…»
— Кстати, а как тебя зовут?
— Валяй дальше! — процедил сквозь зубы Тотор, и перо вновь заскользило по бумаге. Теперь он говорил отчетливо и громко: — «Меня зовут Тотор, сын Фрике, знаменитого парижанина, совершившего кругосветное путешествие…»
— Хорошо! Хорошо! — согласился султан.
Тотор же продолжал:
— «Все это сплошная ложь, продиктованная мне под страхом смерти подлецом Си-Норосси, коему я постараюсь расшибить башку…»
— Эй! Что ты говорить? — вскричал султан.
Но больше ничего сказать не успел. Тотор вскочил, схватил столик и со всего маху ударил султана по голове. Тот повалился на свои подушки.
— Ко мне, Меринос!
Парижанин успел выхватить султанову саблю и пистолеты, пока Меринос сражался с охранниками.
Через мгновение оба взбежали на трон, готовые отразить нападение.
Озверевшая толпа с ревом двинулась на них.
Положение казалось безвыходным.
Мадонна! Шутки в сторону! Когда Тотор сообразил, на какое предательство толкал его Си-Норосси, заманивая французов в ловушку, кровь ударила ему в голову… Будь что будет! По крайней мере, жизнь свою Тотор и Меринос отдадут недешево!
Тотор перевернул вверх тормашками стол, подушки, склянки с притираниями и благовониями и навалил все это на султана, так что тот не мог выбраться из-под груды вещей.
Спрятавшись за импровизированной баррикадой, друзья выиграли несколько секунд.
Строгая иерархия не позволяла арабским воинам даже в такой ситуации подняться по ступенькам трона, только бен Тайуб и фон Штерманн оказались на одном уровне с Тотором и Мериносом.
Тайуб бросился в атаку первым, но не успел и глазом моргнуть, как сильнейший удар Тотора сбил его с ног. С разбитым носом, изрыгая жуткие проклятия, араб покатился вниз.
Немец был осторожнее и предпочел атаковать Мериноса. Американец, оказавшийся достойным учеником парижанина, ловко ударил противника ногой в живот, и бош упал навзничь.
Тем временем стоявший у чана палач опомнился и, размахивая саблей, ринулся на Тотора, однако тот перехватил его руку, сжал, да так, что кости хрустнули. Негр завопил и выронил грозное оружие, а Тотор только того и ждал. Он подхватил саблю, со всего маху рубанул… и негр с раскроенным плечом повалился к его ногам.
Из-под подушек подал голос султан.
Нападавшие воодушевились. Жалобные вопли султана наэлектризовали их. Атаки становились все ожесточеннее.
Тотор, вооружившись саблей, разил врагов направо и налево… Меринос, за неимением ничего лучшего, прихватил два массивных подсвечника, превратив их в две жуткие булавы. Увы… исход ужасной схватки был предрешен…
Еще немного, и друзья не выдержат натиска. Слишком неравны силы. Их оттеснили к стене, и тут в голову Тотору пришла сумасшедшая мысль. Умереть? Пускай! Но они увлекут за собой в мир иной и врагов! Все лучше, чем быть просто распятыми на этой стене, словно пришпиленные булавками жуки в коробке коллекционера!
Кольцо вокруг них все сжималось, и тогда Тотор схватил со стены горевший факел и поджег шелковую обивку. Ткань, иссушенная жаром пустыни, мгновенно занялась…
Пламя молниеносно побежало к потолку, по залу пополз черный дым…
Солдаты в ужасе отпрянули. Крики, топот ног, повальное бегство, толчея…
Люди Си-Норосси не думали больше о своем повелителе, а помышляли лишь о том, как спастись, как убежать от жарких языков пламени и едкого дыма.
Давя и сбивая друг друга с ног, все бросились к выходу. Только отважный и преданный бен Тайуб позаботился о султане. Когда начался пожар, он подбежал к трону, освободил Си-Норосси и, не обращая внимания на уже пылавший бурнус, взвалил повелителя на свои могучие плечи, вышиб окно кулаком и вместе со своей ношей устремился в пустоту.
Фон Штерманн понимал, что погибнет, если не побежит вслед за остальными, но он готов был умереть, только бы увлечь с собой в могилу и двух своих заклятых врагов. Его отвагу питала ненависть. Немец ринулся в огонь, зная, что друзья где-то за троном. Он хотел увидеть ужасную агонию, хотел лицезреть обгоревшие трупы!
Волосы тлели, он задыхался, но никого не находил.
Фон Штерманн метался в бессильной злобе. А пламя подступало все ближе… Немец упал…
Тотор и Меринос бесследно исчезли!
Падение. — Колодец или пучина? — Повисли! — Подземная конструкция. — Каменный мешок. — Отдых. — Гимнастика. — Меринос спит… и Тотор тоже!
Случилось чудо.
В ту самую минуту, когда окруженные пламенем Тотор и Меринос, задыхаясь и теряя сознание, в последний раз пожали друг другу руки, готовясь встретить смерть, земля разверзлась у них под ногами.
Читатель помнит, что они оказались на возвышении, служившем султану троном. Здесь приняли они свой последний бой…
Деревянный, обитый тканью настил упирался в заднюю стенку зала, где не было никакой дверцы. Правда, оставался вопрос, откуда же появился сам султан…
