Вдруг он увидел Крто. Эгеец сидел на кресле напротив. Полностью раздетый. И вместо хвоста у него были ноги… Хотя прежде, когда эгеец плавал в бассейне, он рассекал воду мощным хвостом. Да, да, археолог готов был поклясться, что тогда он видел самый настоящий хвост с раздвоенным плавником на конце. Хвост, на котором эгеец неуклюже прыгал по полу. Черт возьми! Парень решил переплюнуть самого Императора и внешне полностью превратиться в человека. Но такие операции законом Лиги Миров запрещены. Одна раса внешне не должна полностью имитировать другую — гласит закон Лиги Миров. Закон, который постоянно нарушают. Тысячи, миллионы подпольных операций превращают гуманоидов в людей — пусть хотя бы внешне. Слишком многие хотят быть людьми, раз люди правят этим миром. Теперь Крто можно принять за человека. Формы, правда, далеки от совершенства — плечи покатые, хотя и широкие, а бедра тяжеловаты. Да и ноги, выкроенные из хвоста, вышли не слишком длинные. Но от человека не отличишь. Разве что генетический код… Но ведь у человека при знакомстве не спрашивают электронную карту с генетическим кодом. Эгеец был под действием анестезии. Глаза закрыты, и сам абсолютно неподвижен. Все тело укрыто каким-то составом, похожим на пышную серую полупрозрачную вату. Пахло водорослями, дымом и еще чем-то… Так сильно, что першило в горле.
Новый укол и вспышка золотого света, теперь куда дольше, чем прежде. Когда Платон пришел в себя, Крто тоже очнулся и смотрел на профессора в упор. Смотрел и… В глазах архонта, еще затуманенных действием обезболивающего, мелькнула такая ненависть…
Вновь вспышка золотого света…
Наверное, профессор был довольно долго без сознания. Когда слепящий свет погас, Крто уже не было. Кресло напротив пустовало. Удрал! Да что ж это такое! Платон попытался вырваться — куда там! Еще укол и еще… Вспышки света и провалы в небытие следовали все чаще. Что они со мной делают? Что это? Ему казалось, что кокон золотой паутины оплетает его все плотнее, и уже не вырваться… Замелькали полосы света и тьмы, кресло куда-то неспешно катилось по наклонной плоскости.
И вдруг все кончилось. Свет погас. Археолог был в абсолютной темноте. Он умер? Атлантида вновь дернулся и не мог сдвинуться с места. Ну да, он умер, и смертельная неподвижность сковала его члены. И вдруг что-то кольнуло в плечо, он ощутил боль, услышал рядом чье-то дыхание, увидел мутный свет и…
И очутился в коридоре, как был — наполовину раздетый, только в руках — любимая тросточка. Перед ним какая-то дверь. Дверь прозрачная, за ней мелькают огни. Вдруг она открылась, и Платон автоматически шагнул вперед. Очутился в маленькой каморке, рядом Крто. На эгейце была какая-то коротенькая рубашонка из серой грубой ткани. Все свои вещи он погрузил на кресло-антиграв и держал его в руках, как ребенка. Крто смотрел на археолога уже без ненависти. Скорее — с любопытством.
— Вы что, убежали со сканирования, — шепнул архонт.
— Они… внешность… принц… — бормотал Атлантида, с трудом разлепляя губы: рот склеила белая пленка, а язык заплетался, как у пьяного.
Крто оглянулся.
— Как вам это удалось? А, впрочем, неважно… Бегите! Пропуск при вас?
Платон сунул руку в карман брюк. Пропуск был на месте. Хотел сказать «да», но губы онемели. Вместо ответа он махнул в воздухе пропуском.
— Отлично. Значит, можешь выбраться.
Тут только археолог догадался, что находится не в комнатушке, а в кабине антигравитационного лифта, и лифт этот медленно куда-то едет. Вроде бы не вниз, а по наклонной плоскости. Но куда?..
— Ты меня вытащил? — спросил профессор у Крто, хотя даже помутненному мозгу такое предположение казалось нелепым.
В ответ Крто провел в воздухе энергичную горизонтальную черту.
— Кто тогда?
— Только возвращенцы могут…
Платон тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Что-то голова совершенно не варит… Да что это с ним! Что вообще произошло? С него хотели снять облик… кожу… личность… бред… ему обещали миллион и орден. А Крто испортил все дело. Или не Крто, а кто-то другой… Но надо бежать… немедленно…
— Куда я должен бежать? — спросил он шепотом, хватая эгейца за плечо. Он вдруг ощутил симпатию к архонту, будто тот был его самым лучшим другом.
— Подальше отсюда. — Крто явно нервничал. — Сколько времени вы были на сканировании? Минут пятнадцать? Двадцать? Что-нибудь помните?
— Только то, что явился сюда узнать, кто убил Кормана. — Платон явно преувеличивал свою беспамятность.
Крто молчал секунду, другую…
— Я убил Кормана, — сказал неожиданно.
— Почему? Друг, почему? Корман — он скотина, конечно. Но он — талант… У него был дар, интуиция… Из-за Иммы, да? — наклонившись к самому уху эгейца, доверительно шепнул Платон. — Что он сделал?
Крто молчал — лишь воздух тяжело вырывался через его сконструированный биокорректорами нос.
— Знаю, из-за нее. И еще знаю… Только тсс… Корман что-то нашел. Десять миллиардов, понимаешь?
— Он не нашел… Он засыпал мне глаза песком. — Не сразу археолог сообразил, что эгеец говорит о песке в переносном смысле слова.
— Не хочешь говорить? А зря… Сейчас время для откровений. У меня тут дыра… — Платон ткнул себя пальцем в лоб. Архонт молчал, лишь постоянно облизывал губы. — Есть, чем заткнуть… Нет? Зря… Я как будто сошел с ума. И мне весело… Что это? Какая-нибудь местная наркота?
— Он швырнул мне песок в глаза… — прохрипел Крто.
Двери лифта открылись. Перед ними была улица. Напротив — знакомая тритонья закусочная.
Крто прыгнул вперед. Забыл, что у него теперь ноги — думал, что по-прежнему хвост. Потом опомнился. Сделал шаг. Приставил вторую ногу. Опять прыгнул — как это делают эгейцы на суше, лишенные своих кресел. Потерял равновесие и упал. Потом уселся в кресло и, ничего не сказав на прощанье, улетел. Платон стоял посреди улицы голый по пояс, лишенный рубашки, шляпы, сервисного браслета, всего… В карманах брюк только пропуск и… Археолог вытащил несколько пластиковых жетонов. Ага! Все-таки ты везунчик, профессор Рассольников, и пусть кто-нибудь с этим поспорит. Он спешно направился в ближайший магазинчик, купил рубашку, бутылку текилы, лимон и пакетик соли.
И тут почувствовал, что кожу противно жжет, и жжение все возрастает. Причем огнем горела та половина тела, что была обнажена во время сеанса сканирования. Платон глянул на руки. Они все были в мелних красных точках, будто в укусах. О, черт! Как бы он выглядел, если бы сканирование дошло до конца? Глоток текилы прочистил замутненные мозги и немного утишил жжение. Что делать? Бежать? Но куда? От кого?
Платон взял раковину с пивом из водорослей и сел за столик. Первое кафе, в котором нашлись стулья — специально для людей.
