— Вот же хитер, сукин сын, — восхищенно пробормотала Джулия.
И тут компьютер вновь монотонно запищал. Сигнал заглох.
Джулия схватила трубку, уронив со стола стакан с письменными принадлежностями.
Через шесть километров пути Хуан отыскал укрытие от палящего зноя. Им с Аланой надо выждать, когда опустится темнота, и лишь тогда углубляться в пустыню. Он наказал спутнице поспать, а сам прошел немного назад и убедился, что ветер замел все следы. Мусульмане не держат собак, даже ищеек, а значит, их не найдут — по крайней мере в ближайшее время.
Сразу после заката двинулись в путь. Хуан хотел уйти как можно дальше от лагеря, ведь после остановки он вряд ли сможет снова подняться на ноги. Если утро застанет их в пустыне, тут же появятся стервятники. Вечно голодные, грифы днями будут кружить в небе, ожидая, пока добыча упадет замертво, а террористам они укажут путь лучше всякого маяка. Те вышлют погоню и легко отыщут беглецов, особенно с вертолета.
Кроме того, нельзя забывать об Алане. Она не в таком жутком состоянии, как другие пленники, но тоже сильно исхудала. Бродя по лагерю, Хуан сумел разжиться парой фляг, и теперь поил Алану как можно чаще, однако она все равно страдала от жажды, а с громким урчанием в животе, за которое бедняжка постоянно извинялась, и подавно ничего нельзя было поделать.
К трем часам ночи Алана совсем обессилела. Можно было протянуть еще километр-другой, но зачем? Теперь дело за командой «Орегона».
— Расскажите о раскопках.
Хуан сел на землю, прислонился спиной к скале и попробовал отвлечь спутницу разговором. Они заняли превосходный наблюдательный пункт — укрылись в выемке на вершине каменистого холмика.
Оба так спешили убраться подальше от лагеря, что не успели толком поговорить.
— Бессмысленное занятие. — Алана осторожно глотнула из фляги. Ее мучила жажда, но девушка оказалась опытной путешественницей и пила понемногу. — Источник настаивает, что «Сакр» Сулеймана аль-Джамы все еще стоит где-то в пещере, да только корабль как сквозь землю провалился. Вдобавок в такой местности почти не бывает пещер.
— То есть вам кажется, что этот Лафайет что-то напутал и вы обшаривали не то русло, — продолжил Кабрильо, закатывая штанину.
Алана молча уставилась на удивительное устройство из титана и пластмассы.
— Порезался, когда брился, — мрачно сострил Хуан.
— Бывают же безопасные эпиляторы. — Девушка, надо отдать ей должное, не растерялась. — На самом деле есть еще третий, наиболее вероятный вариант: слуги, о которых упоминает Лафайет, вернулись в пещеру после смерти аль-Джамы и все разграбили, а что не смогли забрать — уничтожили.
— Это как раз наименее вероятный сценарий, — возразил Хуан, вытаскивая из протеза метательный нож — тщательно сбалансированную и остро заточенную полоску хирургической стали. — Если они были так преданы аль-Джаме, то их преданность никуда не денется и после смерти. Правоверный мусульманин скорее объестся свининой на Пасху, чем осквернит могилу.
— Но мусульмане же не празднуют… а, понимаю.
— Если слуги никому не рассказали, где спрятан корабль, он наверняка до сих пор на месте.
— Там, где мы искали, его нет. — Глаза девушки вдруг затуманились. — А Грега удастся спасти?
— Не буду врать — у нас другая задача. Мне жаль. Когда закончим, я вернусь — обещаю.
— Вы ведь ищете самолет госсекретаря? — Хуан промолчал, и Алана расценила это как согласие. — Мы видели, как он падал, поэтому и поехали в Ливию. Мы тоже пытались добраться до самолета.
— Поэтому-то вас и взяли в плен.
— Мы наткнулись на патруль. Они… они убили Майка. Он бросился мне на помощь, и его просто пристрелили.
В лунном свете на щеках его спутницы блеснули слезы. Часто женщина ждет, что ее обнимут и утешат, но, судя по виду, Алане требовалось не сочувствие, а помощь. Кабрильо проникся к девушке еще большим уважением.
— Скоро начинается мирная конференция, — мягко напомнил он. — Если Катамора будет на ней присутствовать, все пройдет успешно.
— Знаю. Именно Госдепартамент отправил меня искать корабль аль-Джамы. Там считают, что какие-то его бумаги очень пригодятся для переговоров.
— Так значит, тут не только археология замешана?
Алана помотала головой.
— Тогда расскажите все по порядку.
Она вкратце пересказала всю историю, начиная от встречи с Кристи Валеро и Перлмуттером и заканчивая пленом. Алана считала, что их захватил обыкновенный пограничный патруль.
— Я хорошо знаю Перлмуттера, — заметил Хуан. — Это лучший в мире специалист по военно-морской истории. Если Перлмуттер считает, что «Сакр» все еще спрятан в пустыне, пожалуй, так оно и есть. Интересно, отчего он не обратился в НУМА? Он же у них вроде консультанта…
— Вопрос не ко мне. Я о Перлмуттере раньше не слышала. Кажется, он упоминал какие-то дипломатические нюансы, ссылался на Госдеп.
— Лучше бы все же в НУМА, — пробормотал Хуан, вспоминая исключительный профессионализм людей из этого агентства. — Я хотел спросить: вы не знаете, кто остальные пленники?
— Нет. Наверное, Грег знает. Он говорит по-арабски. Я мужчин только во время еды видела, а из женщин никто не понимает ни по-английски, ни по-испански, хотя по-испански я и сама с трудом…
— Тоже загадка, — задумчиво проговорил Хуан. — Ну ладно, пора вызывать тяжелую артиллерию.
Кабрильо расстегнул ремень и приспустил штаны. Алана ничуть не удивилась: все равно этот человек — сплошная загадка. Посередине бедра она заметила короткий шрам.
Не моргнув глазом, Хуан полоснул ножом прямо по шраму. Из раны брызнула темная кровь.
— Что вы делаете? — встревоженно спросила Алана.
— У меня в ноге специальное устройство. Я дам сигнал, чтобы нас забрали.
Хуан погрузил два пальца прямо в рану и стал шарить, от боли закусив губу. Наконец он достал пластиковый предмет размером с циферблат наручных часов и вытер его полой рубашки. Подождав секунд тридцать, он прижал его к струе крови, которая стекала по ноге, потом повторил операцию, и вот заработал быстро-быстро, так что только успевал руки вытирать.
— …и-с-ь Х-а-к-с… — успел передать Хуан, как вдруг через каменный бортик, за которым укрывались беглецы, метнулась какая-то тень.
Она как будто сгустилась прямо в воздухе, точно джинн из восточных сказок, и рухнула на Хуана, так что маленький передатчик от удара улетел в темноту. Костлявые пальцы сомкнулись на его шее, острые ногти впились в кожу.
С кровоточащей раной и спущенными штанами Хуану пришлось нелегко. Чудовище, гортанно рыча, било его коленями в грудь и в то же время перебирало ногами, словно дикая кошка, которая пытается вспороть жертве брюхо. Длинные ногти оставляли на теле кровавые царапины.
