художницей, — Владимир улыбнулся и посмотрел на Оксану.
Губы Оксаны дрогнули, а на глазах блеснули слезы. Оксана посмотрела на мужа и улыбнулась в ответ. За какие-то несколько секунд на лице девушки промелькнула целая гамма чувств: удивление, сомнение, недоверие, надежда, радость.
Александр Петрович переводил взгляд с Владимира на Оксану, с Оксаны на Владимира.
— Выстоит ли Владимир? — думал старик, наблюдая за мужем и женой. — Хватит ли ему сил побороть алкогольную зависимость?
Но когда Владимир протянул руку и накрыл ладонь жены своей рукой, старик понял, что о Владимире он беспокоился зря. У старика появилась некая уверенность в том, что этот день станет переломным в этой семье.
Старик видел, как слезы скатывались по щекам Оксаны и падали на халат, видел он и то, как дрожали губы Владимира, старавшегося из последних сил удержать себя в руках и не дать предательским слезам показать его чувствительность. Улыбка тронула губы Александра Петровича. В эти минуты старик чувствовал удовлетворение, настолько глубокое, насколько и приятное. Александр Петрович смотрел на парочку перед собой и понимал, что теперь он здесь лишний. Он сделал свое дело. Теперь он мог уйти.
В какой-то миг Александр Петрович пожалел, что у него нет шапки-невидимки, которая помогла бы ему незаметно покинуть кухню, тем самым оставив эту парочку наедине. А так ему придется нарушить то чувство внутреннего единения, которое в эти минуты связало Владимира и Оксану прочнее железной цепи. Но с этим Александр Петрович поделать уже ничего не мог. Он надеялся лишь на то, что после его ухода у этой парочки будет более чем достаточно времени для того, чтобы наверстать упущенное.
Старик кашлянул в руку, привлекая к себе внимание.
— Спасибо вам за то, что позволили мне и Шарику провести ночь в вашей квартире, — сказал Александр Петрович, когда взгляды Оксаны и Владимира устремились к нему. — Но теперь я должен идти.
— Как идти? — спросил Владимир. — Останьтесь у нас еще на парочку дней. Оксана тоже, думаю, не против, — Владимир перевел взгляд на жену. Та только мотнула головой не в силах вымолвить ни слова. Девушка все никак не могла поверить, в то чудо, которое происходило на ее глазах с ее мужем. Оксана вытерла рукой глаза и посмотрела на старика. Во взгляде, которым она одарила старика, было столько благодарности, что старик не выдержал и прослезился сам, правда, постарался скрыть слезы, опустив голову и начав выбираться из-за стола.
— Спасибо, Владимир, но я не могу принять ваше предложение. Мое беспокойное сердце зовет меня вперед, заставляет двигаться. Кто знает, может, где-то нужна моя помощь, поэтому я должен идти.
Старик вышел из кухни. За ним кухню покинули и Владимир с Оксаной.
— Может, все же останетесь, хотя бы на один денек? — Владимир сделал еще одну попытку задержать Александра Петровича, когда оказался в прихожей.
— Я не могу, — старик потрепал Шарика за ухом и посмотрел на Владимира. — К сожалению, а может даже к счастью, но моя жизнь не вечна, а мне еще так много надо сделать.
Александр Петрович снял с крючка пальто и набросил на плечи, затем присел на стульчик и начал обуваться.
— Спасибо вам большое, — Оксана подошла к старику. — Не знаю, что вы сделали, но я очень сильно вам благодарна.
Александр Петрович обулся и поднялся на ноги.
— Да я ничего и не сделал, — улыбнулся он.
— Неправда, — улыбнулась Оксана в ответ. — Очень много сделали. Спасибо вам большое за это.
— Пусть будет так, — старик накинул на шею шарф и застегнул пуговицы пальто. Теперь он был готов двигаться дальше.
— Позвольте и мне выразить вам свою благодарность. Спасибо вам обоим за то, что позволили мне быть полезным… Ну, что, Шарик, будем идти? — старик повернулся к собаке, сидевшей рядом и барабанящей хвостом по полу.
— Мы с вами еще увидимся? — Александр Петрович услышал голос Владимира.
Старик вздохнул и посмотрел на Владимира. Что он мог сказать? Что мог сказать человек, жизнь которого с дня на день могла закончиться?
— Я не знаю, — улыбнулся старик. — Это единственное, что я могу сказать. Может быть, когда-нибудь.
— Нам бы это очень хотелось, — сказал Владимир, обняв за плечи Оксану.
— Мне тоже. Спасибо вам и…, - старик готов был сказать «прощайте», но вовремя остановил себя и сказал, — до свидания.
Старик взял Шарика за поводок и открыл входную дверь.
— До свидания, — услышал он, оказавшись в предбаннике.
Александр Петрович развернулся и улыбнулся, после чего, сопровождаемый собакой, направился к лестнице. Как ребенок радовался старик тем ощущениям, что возникли в его груди, и как ребенок он надеялся, что они никогда не исчезнут.
Старик не спеша спустился по лестнице, вышел из дома и двинулся вниз по улице. Перед его глазами еще долго стояло видение того, что он увидел, когда развернулся, чтобы в последний раз посмотреть на Владимира и Оксану. И это видение наполняло его сердце удивительными по силе верой и надеждой — видение того, как Владимир, притянул к себе Оксану и поцеловал.
Два дня прошло с тех пор, как Александр Петрович попрощался с Владимиром и Оксаной. В тот же день старик покинул Борисполь и двинулся по трассе в сторону Черкасс. Почему старик решил направить свои стопы именно к Черкассам, а не по другой трассе в сторону Харькова, он и сам не знал. Старик давно отбросил какие-либо логику и рациональность и теперь действовал большей частью интуитивно или ведомый чувствами. И теперь он был на полпути к Переяслову-Хмельницкому. Совсем недавно он оставил позади село Старое и совсем скоро надеялся увидеть Переяслав-Хмельницкий. Правда, с тем темпом движения, который избрал старик, это «совсем скоро» могло наступить и через день, и через три, а может даже и через неделю. Но старик не спешил. Ему некуда было спешить. К тому же сказывался и возраст. Будь он юношей, может и двигался бы быстрее, а так передвигался так, как получалось. Да и часто старик останавливался, чтобы полюбоваться теми видами природы, которые открывались ему по мере его продвижения по просторам родной Украины. Будучи дома он любил смотреть передачи о других странах, часто удивлялся их красоте, красоте их природы, разнообразию животного и растительного мира. Теперь же, двигаясь по дорогам Украины, он с не меньшим удивлением смотрел на природу родной страны и испытывал еще больше восторга, осознавая, что и его стране есть
