так и неосуществившейся мечтой стать в один прекрасный день миллионером.
А между тем именно здесь, в несостоявшихся алмазных копях Арканзаса, был найден самый крупный алмаз Северной Америки, весом более 40 карат, получивший название «Дядя Сэм». Следуюшим по величине был «Звездный свет Амарилло», больше 16 каратов, затем 15-каратник «Звезда Арканзаса». Видимо не совсем верно, что камни здесь не ювелирного качества. Просто их слишком мало. К примеру, в 1990-м случайная посетительница Ширли Строун нашла 3-каратный алмаз. А после огранки камень – Strawn-Wagner diamond, был признан специалистами идеальнейшим бриллиантом в мире (!) по чистоте и цвету.
И еще одна интересная находка, объявленная символом Арканзаса – золотистый алмаз Kahn Canary, редчайшей треугольной формы, весом более 4 каратов. Владелец по имени Kahn вставил алмаз в перстень, без огранки, как он есть. На инаугурации Билла Клинтона в 1992 г, (вся жизнь которого – со дня рождения и до выдвижения на пост президента страны – была связана с Арканзасом), на руке первой леди Америки Хиллари сиял перстень «Кан Канари», одолженный по такому случаю у его законного владельца.
В общей сложности, за время работы парка, его посетителями было найдено около 27 тысяч алмазов, из них 778 – весом более 1 карата. Известны и имена обладателей особо крупных камней. Житель штата Висконсин, например, некто Эрик Блэйк, вместе с невестой нашел белый алмаз весом 3,92 карата. Но находки, как упоминалось, за редким исключением, ювелирной ценности не имеют – только сувенирную. Ну да это детали.
Техас – штат ковбоев, нефтяников и двух Бушей. А почему еще и «одинокой звезды»? Конгресс Техаса утвердил в свое время его флаг – красно-бело-голубое полотнище с одной-единственной звездой, отсюда и прозвище. Для техасцев нет места краше и лучше. И, как показывает время, не только для них. По притоку населения из других штатов Техас уже обогнал Калифорнию и Флориду. В представлении многих он как бы олицетворяет саму Америку. В целом это бескрайнее, безлюдное, палимое солнцем пространство, на котором первые переселенцы нарушили – неразумным земледелием и скотоводством – экологический баланс, уничтожив высокотравные прерии, за что жестоко поплатились.
Природа ответила им опустошительными пыльными бурями, прозванными «Пыльными котлами», которые гуляли по полям, городам и селам, хороня под толстым слоем пыли и грязи все живое. Новым американцам пришлось очень потрудиться, чтобы восстановить равновесие природы. Пыльные бури прекратились, но остались еще более грозные торнадо, проносящиеся ежегодно, в конце лета и начале осени, по одним им ведомым законам и путям (в основном – в долине Красной Реки).
Север штата занят прериями Великих равнин. Когда-то это был нетронутый край с богатейшим животным миром, с высокими травами и весенним многоцветием. Суслики и луговые собачки, зайцы, койоты, вилороги (вид антилоп), сумчатые крысы-гоферы, нигде больше не встречающиеся, дикие индюшки, табуны мустангов. Бизонов в прериях было видимо-невидимо, по ориентировочным данным – 75 млн! Колонисты планомерно истребляли их, чтобы таким образом подорвать жизненный уклад индейцев, и к концу XIX в их осталось несколько сотен в Канаде и всего два десятка голов в Йеллоустонском национальном парке. Охоту на бизонов запретили лишь тогда, когда охотиться стало уже не на кого. Правда, опомнившись, люди начали искусственно восстанавливать гибнущую популяцию, и в настоящее время поголовье американских бизонов исчисляется тысячами.
Техасским прериям посвящали свои произведения многие писатели. В их числе Зейн Грей – роман «В прериях Техаса», О.Генри – рассказы о Техасе, «Сердце Запада», Фенимор Купер – «Зверобой». И конечно Майн Рид, влюбленный в Техас, воевавший за Техас и раненный в Техасе. Благодаря его романам весь мир не только взглянул на прерии глазами Майн Рида, но и полюбил так же, как любил их он, даже если никогда не бывал в Америке. Кто не упивался с детства его романами: «Охотники за скальпами», «Охота на индюков в Техасе», и конечно же «Всадник без головы»! На лондонском кладбище Кенсол Грин, на могиле Майн Рида, на мраморной глыбе высечены скрещенные перо и шпага, а под ними строки из «Охотников за скальпами»: «Это сорняковая прерия, ее назвали так по ошибке, она – райский сад».
А потом была короткая эра ковбоев, перегонявших верхом на коне огромные стада к портам и железнодорожным станциям. «Эра» закончилась в 1890-м, когда стада начали держать в огороженных загонах, а железные дороги сами дотянулись до них. Однако техасцы не желают расставаться с навсегда сросшимся с ними имиджем свободолюбивого гордого ковбоя, сохраняя канувшие в лету традиции в своей одежде, что зачастую становится объектом подтруниваний над ними всех прочих, нетехасцев.
Сегодня прикоснуться к «дикому американскому Западу» можно еще в парке Guadalupe Mountains, расположенном на самой границе с Мексикой. Суровый и величественный край, короной вздымающиеся ввысь огромные горы, с самой высокой точкой Техаса – пиком Гваделупе (более 2,5 км), сухие травы и кактусы у их подножья – вот что такое Парк Гор Гваделупа. Он возник стараниями геолога Уоллиса Пратта, влюбленного в местную природу и ее красоты. В 1930-х Пратт купил огромный участок гор в Каньоне McKittrick, а через 20 лет передал его штату. К территории Пратта добавили соседние земли и объявили их Национальным парком. Теперь туда возят туристов.
Big Bend National Park поражает воображение не меньше Гваделупского – страна пустынь, лесов, гор и каньонов, прорезанных руслом реки Рио-Гранде. Название свое он получил из-за ее крутого изгиба (bend – изгиб, излучина), по которому проходит современная граница США с Мексикой.
Каньон представляет собой огромный, вертикальный разлом в скалах с невзрачной желтой речкой на дне, южная часть которой принадлежит Мексике, а северная – Техасу. Вдоль американской стены, слегка осыпавшейся у основания, образовалась узкая, но довольно удобная тропа, обрамленная агавами и кактусами. К мексиканской же границе можно приблизиться только на лодке.
Эту расщелину серо-бурых замшелых скал надо видеть собственными глазами – желательно и с неба, и с воды, чтобы представить всю грандиозность размаха созидающей и разрушающей силы природы. Совершенно отвесные, будто ножом прорубленные каменные стены 200-метровой высоты, сжатые в гармошку горы, местами бело-голубые, как аляскинский лед. Вздыбленные громады понизу тонут в водах Рио-Гранде, а поверху плавно перетекают в пустыни.
Оказавшись посреди этих величественных и мрачноватых декораций из утесов и глубоких каньонов, трудно себе даже представить, что когда-то, давным-давно тут мирно плескалось древнее море, дно которого находилось этак метров на 100–200 выше твоей головы, а каньонов не было и в помине. Не ведают
