— Не смейте трогать Помпона! — с гневом вскричал парижанин.
— У нас люди умирают… — тихо заметил Дюма.
— Неужели не видишь, что Помпон умудрился каким-то образом разжиреть?
— Вижу, — скрепя сердце отозвался повар. — Бедненький! Значит, он что-то ел все эти три недели.
— Совершенно верно. Либо он сам нашел еду, либо кто-то его кормил.
— Ты, прав, любезный, — сказал капитан, подходя к Плюмовану. — Собаку привел к нам инстинкт, чувство дружбы. Как знать? Быть может, в ней наше спасение?
Помпон тем временем залез в хижину, обнюхал всех, огляделся и снова вернулся.
— Проверил, все ли на месте, — заметил Плюмован.
Собака постояла возле хозяина, словно дожидаясь лакомого куска, села на задние лапы, тявкнула раз, другой и побежала вперед, то и дело оглядываясь.
— Лейтенант Вассер! — распорядился де Амбрие. — Возьмите с собой Жана Итурриа, Дюма и Фарена и следуйте за собакой.
— Есть, капитан! И дай нам Бог вернуться не с пустыми руками. Вперед, друзья!
— Подождите минутку, — остановил де Амбрие матросов. — Возможно, вам пригодятся уцелевшие сани, меховые шкуры, спальный мешок, оружие, топор, пила и нож для резки льда. Наденьте эскимосские сапоги без них не обойтись во время оттепели — и разделите между собой остатки табака. А теперь пожмите друг другу руки. В путь, друзья! Помните, наша жизнь зависит от вас.
Собака, очень довольная; вприпрыжку бежала на северо-запад, не отклоняясь от своих следов, местами отчетливо отпечатавшихся на талом снегу.
Тут моряки убедились, что капитан, приказав им взять сани, был, как всегда, прав. Не приходилось, по крайней мере, тащить нехитрые пожитки, казавшиеся ослабевшим людям неимоверно тяжелыми. Полозья легко скользили, и матросы без труда шли за Помпоном, сменяя друг друга в упряжке.
Пес вдруг резко повернул к северу и заметно повеселел, уверенно направляясь к холмам на краю палеокристаллической льдины.
Матросы шли уже часов шесть, силы были на исходе. Собака ласкалась к ним, словно хотела сказать: «Мужайтесь».
— Куда она нас ведет? — то и дело спрашивали баск и провансалец.
— Наверняка туда, где есть что пожевать, — неизменно отвечал парижанин, — Помпон у меня умный, понимает.
Наконец собака взбежала на крутую тропинку, где сани не могли проехать, и скрылась за громоздившимися в беспорядке утесами. Спустя немного Помпон вернулся, неся в зубах что-то черное и твердое.
Плюмован с трудом отломил кусок, попробовал на вкус и удивленно воскликнул:
— Черт побери!.. Да ведь это — мясо! Мороженое мясо!
— Не может быть!
— Отведайте сами, если не верите, лейтенант… и ты, повар… Тогда убедитесь!
— А ведь правда! — радостно вскричал Вассер. — Мясо! Настоящее мясо!
— Для варки вполне годится! — со знанием дела заметил Тартарен.
— Сойдет и сырое! — отозвался баск, набив полный рот.
— Ай да Помпон!.. Привел нас на склад провизии! — вскричал растроганный Плюмован.
Все кинулись за собакой и вскоре достигли огромной ледяной горы с глубоким ущельем.
Помпон разгреб снег, под которым оказалось отверстие, шириной с бочку, влез внутрь и вскоре вернулся с увесистым куском мяса. Он еле его тащил.
— Черт возьми! — весело вскричал парижанин. — Да тут, я смотрю, мясные залежи!..
Вооружившись один ножом для льда, другой топором, лейтенант и Дюма разрубили край трещины длиной более ста метров, и увидели, что на довольно большую глубину она наполнена мясом.
Работали они усердно и жадно уплетали найденную провизию, таявшую прямо во рту.
— Не развести ли огонь, чтобы сварить суп? — предложил Артур, работая челюстями.
— Нет спирта! — отозвался Дюма, уминая за обе щеки отличную вырезку.
— Зато полно жира! Можно налить его в лампу, выдернуть несколько волосков из шубы и смастерить фитиль.
— Варите, если хотите, — сказал лейтенант, — но прежде погрузите мясо на сани, чтобы скорее отвезти нашим умирающим товарищам.
— Вот что я хочу предложить, — сказал парижанин. — Зажжем конфорку, поставим на сани, а мясо пусть варится. Пока доедем, суп будет готов, и все поедят.
— Прекрасная мысль! — произнес Вассер, продолжая грузить на сани горы мяса и сала.
Подкрепившись, матросы почувствовали прилив сил и без труда потащили тяжело груженные сани.
Замурованные во льду. — Вымерший вид. — По течению. — Мыс Челюскин[83].— Овации. — Gallia victrix[84]!
На обратном пути матросы отламывали куски мяса и с наслаждением сосали, теряясь в догадках, откуда оно взялось.
Усталые, но радостные и счастливые, вернулись они в лагерь. И очень вовремя, многие уже впали в беспамятство. Но голод лечится быстро, стоит только поесть.
Идея парижанина — сварить по дороге мясо — оказалась блестящей. Доктор заявил, что никогда в жизни не пил такого вкусного бульона, хотя он был без соли и приправ.
Люди никак не могли насытиться, и плохо им пришлось бы, не займись Желен раздачей пиши. Он следил, чтобы никто не съел на голодный желудок больше положенного.
После еды уснули крепким здоровым сном, но через несколько часов всех разбудил лай Помпона, видимо требовавшего к себе внимания за оказанную услугу.
Только сейчас тем, кто оставался на привале, пришел в голову вопрос: «Откуда взяли их товарищи столько мяса?» Они поглощали еду с неимоверной жадностью, почти не слушая Плюмована, неисправимого болтуна и выдумщика, который своим рассказом о сказочных мясных залежах сбил всех с толку.
Лейтенант Вассер, отличный моряк, совершенно не знал естественной истории и потому передал все, как было, ничего не объясняя. Капитан и доктор были еще слишком слабы, чтобы заняться исследованием трофеев, и только улыбались, слушая матросов.
Мяса и сала теперь было хоть отбавляй.
Через тридцать шесть часов все, даже больные скорбутом, смогли подняться. Термометр показывал плюс два градуса, для полярников, привыкших к пятидесятиградусным морозам, это была настоящая весна. Путешественники пешком отправились по гладкому льду к тому месту, где Помпон нашел мясо.
Снеговую хижину пришлось покинуть, она почти совсем растаяла.
Лодку поставили на сани, посадили в нее самых слабых и повезли по лужам и талому снегу.
Матросы повеселели. На измученных голодом и болезнью лицах появились улыбки.
Пройдя половину пути, сделали стоянку, подкрепились и снова снялись с места.
Поход к обнаруженному псом «складу» с провиантом занял десять часов. Там и в самом деле было несметное количество мяса, «залежи», по словам Плюмована. Две трещины, каждая метров в сто тянулись вдоль палеокристаллических холмов, уходя глубоко вниз, подобно жилам какого-нибудь минерала. Этого мяса хватило бы на целое войско, столько было здесь закоченевших туш разных животных.
