Джоб осматривал окраину деревни; внезапно он свистом подозвал Шона. Когда тот подошел, Джоб склонился над каким-то предметом, лежащим в невысокой траве. Шону показалось на первый взгляд, что это куча тряпья. Потом он увидел кости, на которых кое-где еще оставались лохмотья иссохшей кожи.
— Когда? — спросил Шон.
— Должно быть, полгода назад.
— Как он умер?
Джоб присел на корточки перед человеческим скелетом. Когда он повернул череп, тот отделился от шейных позвонков, как переспелый плод. Джоб обхватил его ладонями, и череп, скаля зубы в усмешке, уставился на него пустыми глазницами.
— Пуля в затылок, — сказал Джоб. — А вот выходное отверстие. — Дыра в лобной кости была похожа на третий глаз.
Джоб положил череп обратно и зашел глубже в густую траву.
— Эй, тут еще один.
— Здесь побывали люди РЕНАМО, — высказал свое мнение Шон. — Искали рекрутов или вяленую рыбу, или и то и другое.
— А может, это было ФРЕЛИМО, которое искало РЕНАМО и решило допросить вот этих — при помощи автомата.
— Бедняги, — сказал Шон. — Им достается от обеих сторон. Здесь наверняка еще много их лежит — это те, кто успел выбежать из горящих хижин.
Они вернулись в деревню, и Шон сказал:
— Они были рыбаками, где-то должны быть их каноэ. Наверное, они спрятаны, но нам бы здорово пригодилось одно из них. Посмотри вон там, где растет папирус, и проверь кусты за деревней.
Шон отправился туда, где Рикардо и Клодия сидели, прижавшись друг к другу. Он вопросительно взглянул на нее, и Клодия кивнула ему, с надеждой улыбаясь.
— Папа неплохо себя чувствует. А где мы?
Шон высказал ей свои предположения о судьбе деревни.
— Зачем убивать невинных людей? — Клодия была в ужасе.
— В Африке сейчас не нужно особых доводов, чтобы убить кого-нибудь, — разве только заряженный автомат и желание его разрядить.
— Но какой вред они могли принести? — настаивала Клодия.
Шон пожал плечами.
— Укрывали мятежников, скрывали информацию, прятали еду, не давали позабавиться со своими женщинами — достаточно любого из этих преступлений. А чаще повода вообще не нужно.
Красный шар солнца мерцал сквозь болотный туман, так низко над верхушками папирусов, что Шон мог смотреть на него, не задирая головы.
— Мы не успеем уйти до темноты, — решил он. — Сегодня заночуем здесь, а завтра на заре тронемся в путь. Одно хорошо — в болотах Тукутела будет идти медленнее. Может, сейчас он всего в двух милях от нас. — Но при этих словах он думал о выстрелах Рикардо. Если слон их слышал, то он все еще бежит. Но какой смысл говорить об этом Рикардо? Все это время он оставался мрачным и подавленным.
«Это лишь тень того Капо, которого я знал. Вот бедняга. Последнее, что я могу для него сделать, — загнать этого слона».
Сочувствие Шона было непритворным. Он сел рядом с Рикардо и попытался его приободрить, расписывая в деталях, как они будут охотиться на слона в зарослях папируса.
Казалось, теперь лишь охота могла вызвать интерес у Рикардо. Впервые за этот день он оживился, а один раз даже рассмеялся.
Клодия благодарно улыбнулась Шону, потом поднялась и сказала:
— Мне нужно отойти по маленькому личному делу.
— Куда ты? — немедленно спросил Шон.
— В кабинку для девочек. Тебе туда вход воспрещен.
— Не уходи далеко, и чтобы никакого купания, — предупредил он. — Завтра этого будет предостаточно.
— Слушаю и повинуюсь, о великий белый господин. — Клодия присела в насмешливом реверансе и пошла прочь из сожженной деревни. Шон с беспокойством смотрел ей вслед и хотел было еще раз ее окликнуть, но тут раздался вопль из папирусовых зарослей, и он отвлекся от Клодии.
Вскочив, он стал спускаться к воде.
— Что там, Джоб? — крикнул он. Послышались еще крики и плеск из зарослей, потом появились Джоб и Матату, волоча вдвоем какой-то длинный черный предмет.
— Нам начинает везти. — Шон осклабился и хлопнул Рикардо по плечу.
Это было традиционное долбленое каноэ, около семнадцати футов длиной, вытесанное из цельного ствола сосисочного дерева, Kigeliaafricana. Оно было достаточно широким, чтобы сидеть в нем, но обычно им управляли, стоя на корме и отталкиваясь длинным багром.
Джоб вычерпал из суденышка остатки воды, а потом они тщательно его проверили. Корпус явно не раз чинили, щели были законопачены в нескольких местах, но в целом каноэ было вполне пригодно для плавания.
— Обыщите деревню, — скомандовал Шон. — Надо найти, чем они конопатили лодку. И скажи потом Дедану и Пумуле, чтобы вырезали пару багров.
Клодия завизжала, и все повернулись на звук. Она снова взвизгнула, приглушенно и как будто издалека, и Шон ринулся туда, на бегу хватая винтовку, оставленную им у стены обгорелой хижины.
— Клодия! — закричал он. — Где ты? Только лесное эхо передразнило его в ответ: «Где ты?.. Где ты?..»
Застегивая ремень, Клодия обнаружила, что может затянуть его вокруг талии на две лишних дырочки. Она усмехнулась, с одобрением глядя на свой живот, который из плоского стал впалым. Долгий переход и скудное питание уничтожили последние граммы жира на ее стройном теле.
— Вот забавно, в век изобилия люди нарочно морят себя голодом. — Она опять улыбнулась. — Зато дома можно будет дать себе волю — много-много пасты и красного вина.
Возвращаясь в деревню, Клодия поняла, что в поисках уединения зашла дальше, чем собиралась. Густая чаща колючего кустарника преградила ей путь. Пытаясь обойти заросли, Клодия наткнулась на широкую ровную тропу, которая вела через кусты к краю болота.
Клодия с облегчением шла по ровной дороге, не подозревая, что это тропа бегемотов — одна из тех лесных магистралей, что мощные звери протаптывали, выбираясь по ночам в джунгли. Но по этой тропе никто не проходил уже много месяцев. В здешних краях бегемотов истребили, как и прочую живность. Клодия прибавила шагу, чтобы поскорее вернуться к отцу, к тому же ей стало неуютно одной в лесу. Теперь она почти бежала.
Впереди прямо посреди тропы была расстелена старая циновка, сплетенная из сухих стеблей папируса. Очевидно, когда-то она принадлежала обитателям разоренной деревни; Клодия удивилась — что ей делать в таком неподходящем месте? — но циновка явно не представляла собой препятствия, и девушка решительно ступила прямо на нее.
Яма предназначалась для бегемота. Провалившись в десятифутовую воронку, огромный зверь плотно застревал, зажатый между земляными стенками ямы. Отверстие было прикрыто крепкими ветками, которые выдерживали вес человека или животного помельче, но ломались под тяжестью бегемота. Сверху были набросаны стебли папируса и наброшена циновка.
