Человек, которому поручили охранять своих спящих товарищей, был привязан к стволу одной из сосен, росших между амбаром и дорогой, по которой путешествовали паломники. Получив по затылку рукояткой меча, он сначала валялся без сознания на земле у входа в амбар с кляпом во рту, а чуть позже, просто ради забавы, Джон Грант подтащил этого оглушенного воина к дереву, прижал лицом к шершавой коре, обвел руки и ноги горе-часового вокруг ствола, как будто он обнимает ствол по-медвежьи, и крепко связал его. Джону Гранту очень хотелось бы посмотреть на ошеломленные и, может быть, ехидные лица товарищей этого воина, когда те обнаружат его в таком положении, но они с Леньей будут в этот момент, конечно же, уже далеко.
При тусклом, слегка мерцающем свете, исходящем от затухающего огня, сэр Роберт Джардин узнал женщину, сидящую на нем. Чувствуя тяжелый вкус собственной крови, напоминающий вкус железа, он осознал, что смотрит в лицо Жанне д’Арк.
Когда-то давным-давно она была его пленницей. Он собирался обменять ее на такие богатства и земли, о которых раньше и мечтать не смел, ибо они превосходили даже его воображение (а уж у него-то воображение было хоть куда). Однако ее у него украли и увезли далеко-далеко, причем сделал это один из его людей, и тем самым его, сэра Роберта, можно сказать, разорил. А еще сэр Роберт все последующие годы чувствовал себя униженным и опозоренным. И вот теперь, двадцать два года спустя, эта женщина сидит на его груди. Он мысленно взмолился в надежде услышать сейчас звук натягиваемой тетивы большого лука, но мысль о том, что знаменитый лучник придет ему на выручку, тут же была отброшена: если эта женщина смогла добраться до него, сэра Роберта, и угрожает ему, то, по-видимому, его верного слуги уже нет в живых.
– Мне жаль, что я разбудила тебя, Бобби, – еле слышно прошептала она. – Но поскольку ты приехал сюда издалека и проделал большой путь, то с моей стороны было бы невежливо не поздороваться с тобой.
Она мрачно улыбнулась, и ее улыбка напомнила ему о событиях, которые произошли давным-давно и далеко отсюда. Сэр Роберт молчал, понимая, что она не даст ему ничего сказать, и только часто моргал от охватившего его изумления. Женщина легонько водила ножом из стороны в сторону, наслаждаясь тем, как лезвие царапает эмаль зубов. Запах изо рта у сэра Роберта был очень неприятным, кислым, но она вполне могла вынести его столько времени, сколько намеревалась общаться с этим человеком.
– Ты заслуживаешь того, чтобы умереть прямо сейчас, Бобби, – сказала она. – Мы все, конечно же, заслуживаем смерти. Но мне кажется, что твоя смерть явно подзадержалась.
Он заерзал под ней, как будто прозвучавшая из ее уст угроза заставила его как-то отреагировать, пусть даже без какого-либо смысла и без какой-либо надежды. Откуда-то из глубины его горла вырвался тихий звук.
– А ну-ка, тихо, – сурово произнесла женщина и слегка надавила на лезвие ножа, как бы подтверждая серьезность своих намерений.
Закрыв от боли глаза, он ощутил, как по горлу потекло уже больше крови, и начал опасаться, что может захлебнуться.
– Ты украл мою жизнь, – продолжала она. – Тебе поручили охранять и защищать меня. Тебе платили за это. А ты меня предал.
Она уставилась на него, отметив про себя, что годы, прошедшие после их последней встречи, забрали у него бульшую часть волос и испещрили морщинами кожу. Его зубы – те, которые у него еще оставались, – пожелтели и были изъедены. Однако, несмотря на приближающуюся старость, глаза сэра Роберта оставались такими же блестящими и ясными, какими она их помнила. Это были глаза хищника, способные с одного взгляда оценить силу или слабость добычи.
– Мне следовало бы забрать твою жизнь сейчас, – сказала она. – Мне очень хочется убить тебя. Это было бы так легко для нас обоих. Еще пару дюймов – и дело сделано.
Он снова заерзал, его глаза раскрылись еще шире.
– Но я недавно кое о чем узнала. Мне кое-что показали и… и, я полагаю, мне кое-что пообещали.
Ее лицо казалось ему красивым, и, вопреки самому себе, вопреки боли и угрожающей ему опасности, он почувствовал, как его яички наливаются тяжестью, а член твердеет. Она улыбнулась – так, как будто почувствовала охватывающее его сексуальное возбуждение. А может, она просто кровожадно оскалилась.
– Я забрала жизни у многих мужчин, – сказала она. – Благодаря тебе на моих руках есть кровь и одной девушки. Я испачкана кровью, Бобби. Маленькая часть ее – это кровь невинная, но вся остальная – совсем иная кровь. И от меня воняет этой кровью.
Сэр Роберт затаил дыхание. А женщина, выдержав паузу, облизала пересохшие губы и сказала:
– У меня было… видение.
Произнося эту последнюю фразу, она смотрела уже не на него, а на затухающий костер.
– Мне напомнили о крови девственницы – свежей, как новая жизнь, – продолжала она. – Я увидела, что есть кровь, которая течет, кровь, которую мне проливать не дано. Мне пообещали такую смерть, которую я заслужила. Меня сейчас интересует именно эта смерть, а не твоя.
Он почувствовал, что она изменила положение своего тела, – слегка наклонилась вперед. Затем она, похоже, потянулась своей правой рукой себе за спину.
– Я не убью тебя сегодня ночью, Бобби, – сказала она. – Но мне очень хочется подарить тебе кое-что. И пусть это станет моим последним подарком.
С этими словами она быстро убрала нож, поднесла свою правую ладонь к его лицу и размазала пригоршню своего собственного плотного и теплого кала по его рту и носу. Мгновением позже она основанием левой ладони закрыла ему рот и затем ударом по голове оглушила его.
– Тебе следовало бы убить его, – сказал Джон Грант.
Они скакали во весь опор уже больше часа. Бока и морды их лошадей были покрыты белой пеной. У них ушел весь предыдущий день на то, чтобы добраться до амбара, а затем им пришлось ждать до глубокой ночи, прежде чем они, оглушив часового, проникли в амбар. Покинув его некоторое время спустя, они воспользовались прохладой оставшейся части ночи для того, чтобы уехать как можно дальше от Джардина и его людей. Над вершинами невысоких холмов, вытянувшихся длинной вереницей далеко впереди них, уже забрезжил рассвет. За этими холмами смутно виднелось море, почти сливающееся с небом.
– Его время придет, – сказала Ленья.
– Осмелюсь заметить, что наверняка придет, – кивнул Джон Грант. – Но я предпочел бы, чтобы его время пришло раньше моего. Ты говоришь мне, что он является виновником всех наших бед и несчастий, – продолжал он. – Ты говоришь, что мы и такие, как мы, были вынуждены изменить свою жизнь, причем в худшую сторону, из-за алчности и мстительности Роберта Джардина. Однако в тот момент, когда его жизнь оказывается в твоих руках, ты позволяешь ему остаться в живых.
