– Хорошо пошло! – Михалыч с аппетитом закусывает, не забывая наполнить стопки по новой.
– Саш, ты уж не спеши. Сейчас хоть поговорить надо. А то такими темпами да с таким напитком беседовать будем в ночных кошмарах, – пытаюсь остановить Потапова.
– Ты, Лександр, лей! Не слушай. Этому только поговорить; сколько помню, эта тема и в армии всегда проквакивала. – Коннов, окунувшись в воспоминания, не хочет возвращаться в сегодняшний день.
– Можно подумать, мне больше всех надо! Наливай! – машу на всё рукой.
С салом было откушано по три стопочки, и большой кус странным образом съёжился до маленького ломтика. В этот самый момент Егор притащил на стол огромную сковородку с жареной картошкой. Что-что, а жарить её он непревзойдённый мастер. Причём качество блюда никогда не зависит ни от сорта картофеля, ни от давления за окном. Золотистые дольки больше напоминают фирменные чипсы, но разве сравнишь с химией ароматов одуряющий запах свежей картошки?!
Николай, перекрестившись, поднимает крышку и на правах гостя первый запускает ложку.
– Николай Викторович, вам же врачи настоятельно не рекомендуют жирного! – я пытаюсь прервать затянувшееся нарушение режима.
– Сергей, отстань! – это раздаётся одновременно с двух сторон, и я, оказавшись в меньшинстве, умолкаю.
Большая сковорода вылизывается чуть ли не до зеркального блеска. Пятеро голодных мужиков – серьёзное испытание для любой посуды.
После чая, выкурив по сигаре, ненадолго улетаем в прошлое. Два лучших года жизни, отданных Родине, оставили пропасть сугубо мужских воспоминаний.
– Серёж, помнишь ту самоволку? – Николай улыбается своей фирменной улыбкой.
Ещё бы не помнить! Коля как-то ухитрился познакомиться с хорошенькой москвичкой, и она попросила о встрече. Деньги на кабак собирали со всех «стариков». Мне же была доверена ответственная миссия сопровождения. Отключив колючку сигнализации, благополучно миновали все системы инженерно-технических заграждений. Что-что, а полк до того опутан всевозможными системами охраны, что скрытное нападение извне нереально. Да и покинуть часть инкогнито проблематично. Но рота связи есть рота связи, всё подмазано и замкнуто. Пульт внутреннего караула не издал даже короткого тревожного писка на прорыв защиты.
Дальнейшее помнится нечётко. Коротенькая встреча в полутёмном зале кафешки. Пара коктейлей каждому, приподнятое настроение и вечерние огни огромного города. В памяти не осталось даже лиц подружек, но вот когда встреча закончилась у подъезда, над ухом прозвучала банальная фраза:
– Закурить не будет?
Поворачиваюсь, собираясь достать из кармана сигареты. Но даже в сумерках успеваю заметить летящий в лицо кулак. До сих пор поражаюсь, как мгновенно изменился мир. Лёгким кивком, нет, не уклоняюсь от удара, но в значительной мере отправляю его энергию в пустоту. Уху достаётся прилично, зато мой кулак с короткого замаха бьёт под дых нападающему и успешно: парень, выше меня на голову, складывается как перочинный ножик и от души получает коленом в лицо. Победа? Как бы не так! Впотьмах на нас вываливает дружная компания – голов в семь. Убежать уже не получается. Выручает Калёный. Пока я держал первого, он успел расстегнуть ремень и спустя секунду раскрутил латунную, утяжелённую свинцом бляху. Парочке самых шустрых сразу достаётся по полной, но остальных потеря не смущает, и становится по-настоящему туго.
Отбиться от двадцати рук и двадцати ног проблематично, но несколько секунд держимся стойко, прижавшись спиной к спине. Отмахиваюсь по мере возможности, а пару кулаков в фейс всё-таки ловлю. Они на излёте и только озлобляют до невозможности. На то, чтобы скинуть ремень, нет и секунды. Тем временем бляха Николая перестаёт свистеть, там тоже очередь рукопашной. Отчётливо помнится тишина вокруг. Её нарушают лишь сопение, тяжёлое дыхание да мягкие удары. Вскоре начинает доставаться по полной. Нам попались какие-то каратисты, и эти суки ловко орудуют ногами, по странной моде тех лет. Мне пребольно достаётся по почкам. Впрочем, и мы не бездействуем: Коля перехватывает ногу одного Брюса Ли и крепко прикладывается противнику аккурат к причинному месту. В сумерках только короткий вскрик – видимо, большего то чудо произнести не могло. Но в драку входят прежде выбитые бойцы, и ситуация становится скучной.
– Калёный, держи их! – кричу в ночь и, ошалевший, рвусь к приподъездной скамеечке.
Ярость – страшная сила, и мне на раз удаётся вырвать из скамьи здоровенную балясину. Должно быть, вид озверевшего бойца с огромным дрыном вогнал изнеженную московскую молодёжь в панику. Не рассуждая, они благополучно рассасываются по окрестным переулкам, а я, в боевой горячке, метров пятьдесят бегу за шустрым дзюдоистом, пугая по пути чуть загулявших прохожих.
Потом мы долго искали бляху, но не нашли: похоже, та рвань прибрала её в качестве трофея. Кровь сочилась из разбитых губ, горели уши, болели челюсти. Колина подружка как-то догадалась о нашей беде и выскочила на улицу. После недолгих перепалок идём к ней в квартиру и пытаемся привести себя в порядок. Как сейчас помню её отца. Огромный, без капли жира мужик, внимательно осмотрев наши проблемы и получив краткий отчёт по драке, одобряет наши действия. Отлучившись на пару минут, он приносит из заначки какую-то вонючую мазь и обильно мажет ссадины.
– Не дрейфь, салаги, к утру и следа не останется! – рокочет басом.
Ночная прогулка до части в его сопровождении. Мы шли втроём тёмными переулками, и ни одна из многочисленных кучек молодёжи не имела к нам претензий. Я был горд и агрессивен. До сих пор где-то в глубине сознания остался запах той славной ночи. Дальше колючка, порванные штаны и встреча у казармы. Отец девчонки не обманул: за ночь вся синева рассосалась без следа, остались ничего не говорящие царапины, до которых не сумел докопаться даже замполит.
Мы ещё некоторое время вспоминаем армейских друзей и с горечью понимаем, что жизнь раскидала всех, так что даже «Одноклассники» не в состоянии собрать сослуживцев. Наверняка, многих уж нет, а те, как говорится, далече. И вот в самый разгар беседы вклинивается Михалыч:
– Ребята, я всё понимаю, сам честно лямку два года оттянул! Но у нас более серьёзная тема висит, да и к тому же твои парни, Николай, в джипе маются.
– Ты бы, Александр Михайлович, помолчал! Продал половину стратегических ресурсов Дальнего Востока японцам! – не удерживаюсь от довольно злой иронии, но этим ничего не добиваюсь.
– Я – патриот, и вверенный мне в финансовую отчётность строительный батальон никаких дел ни с самураями, ни с китайцами не имел. А жили мы только от сбыта строительных материалов особо нуждающимся соотечественникам. Короче, людям помогали, – как пацана отчитывает меня Потапов.
