– А мне нужно место. Если Маликорн получит место, у Маникана будут деньги. Все очень просто.
– В таком случае будьте покойны. Я приложу все усилия.
– Действуйте.
Де Гиш был уже рядом; Маликорн пошел своей дорогой, а Маникан приблизился к де Гишу.
Граф был сумрачен и задумчив.
– Скажите, какую рифму вы подбираете, дорогой граф, – обратился к нему Маникан.
Де Гиш узнал друга и взял его под руку.
– Дорогой Маникан, – сказал он, – я ищу кое-что поважнее рифмы.
– Что именно?
– А вы поможете мне найти то, что я ищу? – продолжал граф. – Вы ленивы, значит, вы изобретательны.
– Моя изобретательность к вашим услугам, дорогой граф.
– Вот что: я хочу побывать в доме, где у меня есть дело.
– Так нужно войти в этот дом, – догадался Маникан.
– Разумеется. Но в доме живет ревнивый муж.
– Разве он страшнее Цербера?
– Нет, не страшнее, но так же ревнив.
– И у него три пасти, как у пса, охраняющего вход в ад? Не пожимайте плечами, дорогой граф; у меня есть основания задать вам этот вопрос, ибо, по уверениям поэтов, чтобы смягчить Цербера, нужно угостить его пирожком. А я привык смотреть на вещи прозаически, трезво и говорю: для трех пастей одного пирожка маловато. Если у вашего ревнивца три пасти, граф, возьмите три пирожка.
– Шутник, – улыбнулся граф.
– Теперь, – продолжал Маникан, – познакомимся поближе с этим домом, каков бы он ни был, потому что подобная тактика ни в коем случае не может повредить вашей любви.
– Ах, Маникан, найди предлог, хороший предлог!
– Предлог? Да, черт возьми, сто, тысячу предлогов. Если бы здесь был Маликорн, он уже придумал бы пятьдесят тысяч превосходных предлогов!
– Кто такой этот Маликорн? – спросил де Гиш, прищуривая глаза с видом человека, старающегося вспомнить. – Кажется, я слышал эту фамилию…
– Я думаю, что слыхали: вы должны его отцу тридцать тысяч экю.
– Ах да, славный парень из Орлеана…
– Которому вы обещали место в доме… не в том доме, где живет ревнивый муж, а у принца.
– Хорошо, если твой друг Маликорн так изобретателен, пусть он придумает способ снискать благорасположение принца, пусть он найдет случай примирить меня с принцем.
– Хорошо, я поговорю с ним об этом.
– Кто это идет к нам?
– Виконт де Бражелон.
– Рауль? Да, действительно.
И де Гиш быстро пошел навстречу другу.
– Это вы, дорогой Рауль? – воскликнул де Гиш.
– Да, я хотел проститься с вами, милый друг, – отвечал Рауль, пожимая руку графа. – Здравствуйте, господин Маникан.
– Как, ты уезжаешь, виконт?
– Да, уезжаю… Поручение короля.
– Куда?
– В Лондон. Сейчас я иду к принцессе, она даст мне письмо к его величеству королю Карлу Второму.
– Ты застанешь ее одну. Принца нет дома.
– Где же он?
– Поехал купаться.
– Итак, мой друг, ты, в качестве приближенного к принцу, передай ему мои извинения. Я подождал бы его, чтобы получить распоряжения, если бы его величество не выразил желания, переданного мне через господина Фуке, чтобы я отправился немедленно.
Маникан толкнул де Гиша локтем.
– Вот и предлог, – сказал он.
– Какой?
– Извинения господина де Бражелона.
– Не очень удачный, – сказал де Гиш.
– Превосходный, если принц на вас не сердится; если же сердится плохой, как и всякий другой предлог.
– Вы правы, Маникан; мне нужен любой способ, любой случай, лишь бы помириться. Итак, счастливого пути, дорогой Рауль!
Друзья обнялись.
Через минуту Рауль входил к принцессе.
Принцесса еще сидела за столом, где она писала письмо. Перед ней горела свеча из розового воска, которым она пользовалась для запечатания конверта. Погруженная в размышления, принцесса забыла задуть свечу.
Бражелона ждали; едва он вошел, о нем доложили.
Бражелон был воплощением изящества; кто раз встретился с ним, уже никогда не мог забыть; а принцесса не только видела его однажды, но, как помнит читатель, он был один из первых встретивших не французов и провожал ее из Гавра в Париж.
Принцесса сохранила прекрасное воспоминание о Бражелоне.
– Ах! – сказала она. – Это вы, виконт; вы увидите моего брата, который будет счастлив выразить вам признательность, чтобы тем самым отметить заслуги вашего отца.
– Граф де Ла Фер, принцесса, был достаточно вознагражден милостями короля за те небольшие услуги, которые он имел честь оказать ему, и я отвезу его величеству уверение в уважении, преданности, благодарности со стороны отца и сына.
– Вы знаете моего брата, виконт?
– Нет, ваше высочество; я буду иметь счастье видеть его величество в первый раз.
– Вы не нуждаетесь в рекомендации. Но если вы все же сомневаетесь в своих личных достоинствах, смело скажите, что я ручаюсь за вас.
– Ваше высочество слишком добры.
– Нет, господин де Бражелон. Я помню, как мы ехали вместе, и заметила вашу большую сдержанность рядом с безумствами, которые направо и налево от вас совершали два величайших сумасброда – граф де Гиш и герцог Бекингэм. Но не будем сейчас вспоминать их, поговорим о вас. Вы едете в Англию, чтобы получить там место? Простите меня за этот вопрос. Я задаю вам его не из простого любопытства, а из желания быть чем-нибудь вам полезной.
– Нет, принцесса. Я еду в Англию, чтобы исполнить поручение, которое его величество изволил дать мне; вот и все.
– И вы рассчитываете вернуться во Францию?
– Как только выполню поручение, если его величество король Карл Второй не даст мне других приказаний.
– Я уверена, что он, во всяком случае, попросит вас остаться у него подольше.
– Так как я не осмелюсь противоречить его величеству, я заранее прошу вас, принцесса, напомнить французскому королю, что один из самых преданных его слуг находится вдали от него.
– Берегитесь, чтобы в ту минуту, когда он вызовет вас во Францию, его приказание не показалось вам злоупотреблением властью.
– Я не понимаю вас, принцесса.
– Французский двор несравненный, я знаю, – но и при английском дворе есть хорошенькие женщины.
Рауль улыбнулся.
– Вот улыбка, – сказала принцесса, – которая не предвещает ничего хорошего моим соотечественницам, Вы как будто говорите им, господин де Бражелон: «Я приехал к вам, но сердце мое осталось по ту сторону пролива». Ведь таково значение вашей улыбки?
– Ваше высочество обладаете даром читать в глубине сердец; и вы теперь понимаете, почему долгое пребывание при английском дворе было бы мне тяжело.
– И мне незачем спрашивать, пользуется ли взаимностью такой элегантный кавалер.
– Принцесса, я воспитывался с той, кого я люблю, и мне кажется, что она питает ко мне те же чувства, что и я к ней.
– Поезжайте скорее, господин де Бражелон, и поскорее возвращайтесь; по вашем приезде мы увидим двух счастливцев, ибо я надеюсь, что на пути к вашему счастью нет препятствий.
– Увы, принцесса, есть большое препятствие.
– Какое же?
– Воля короля.
– Воля короля?.. Король противится вашему браку?
– Во всяком случае, откладывает его. Я просил согласия короля через графа де Ла Фер, а его величество, не ответив, правда, категорическим образом, сказал, однако же, что нужно подождать.
– Разве особа, которую вы любите, недостойна вас?
– Она достойна любви короля, принцесса.
– Я хочу сказать – может быть, ее происхождение ниже вашего?
– Она из знатной семьи.
– Молода, красива?
– Семнадцать лет, и для меня восхитительно хороша.
– Она в провинции или в Париже?
– Она в Фонтенбло, принцесса.
– При дворе?
– Да.
– Я ее знаю?
– Она имеет честь состоять фрейлиной вашего высочества.
– Ее имя? – с беспокойством в голосе спросила принцесса. – Если только, – прибавила она, быстро овладев собой, – это имя не тайна.
– Нет, принцесса; моя любовь достаточно чиста для того, чтобы не делать из нее тайны, тем более я не скрою ее от вашего высочества. Это мадемуазель Луиза де Лавальер.
Принцесса не могла удержаться от громкого восклицания, в котором было нечто большее, чем удивление.
– Ах, Лавальер!.. Та самая, которая вчера…
Она помолчала.
– Почувствовала себя дурно, – продолжала принцесса.
– Да, принцесса. Я только сегодня утром узнал об этом случае.
– И вы видели ее сегодня?
– Я имел честь проститься с ней.
– И вы говорите, – снова заговорила принцесса, делая над собой усилие, – что король… отсрочил вашу свадьбу с этой девочкой?
– Да, принцесса, отсрочил.
– И он чем-нибудь объяснил это?
– Ничем.
– Давно ли граф де Ла Фер просил у короля согласия на ваш брак?
– Уже больше месяца, принцесса.
– Странно.
И словно облачко затуманило ее глаза.
– Больше месяца, – повторила она.
– Да, уже больше месяца.
– Вы правы, – сказала принцесса с улыбкой, в которой Бражелон мог заметить некоторую принужденность. – Мой брат не должен слишком долго задерживать вас у себя; поезжайте поскорей, и в первом же моем письме в Англию я призову вас от имени короля.
