Чейз ухмыльнулся.
— София не примет тебя обратно, — тихо проговорил Мак, стоя в дверях.
Усмешка Чейза исчезла.
— Я никогда на это не рассчитывал.
— Гм… Эдди, помнишь, я учил вас в отряде, что надо бороться до конца?
— Конечно. Ты говорил об этом так много, что я начал использовать «Борись до конца» как девиз вместо «Побеждает отважный».
Казалось, Мака позабавило признание Чейза, затем его морщинистое лицо приняло выражение, которое Чейз никогда не видел прежде. Печаль.
— За всю мою жизнь было лишь одно сражение, конца которого я не увидел. В то время я думал, что нет смысла прикладывать усилия. Но теперь это то, о чем я жалею больше всего.
— И что же? — спросил Чейз, хотя заранее знал ответ.
— Я старый человек в пустом доме, Эдди, — вздохнул Мак. — Если бы я более упорно сражался за сохранение брака… Не позволяй, чтобы гордость помешала тебе бороться за то, что ты уже имеешь. За то, что есть у вас обоих. — Он отвернулся. — Звони кому нужно. Я займусь подготовкой.
Чейз смотрел, как шотландец уходит, однако ничего не видел, слишком глубоко погрузившись в мысли. Ему понадобилось какое-то время, чтобы собраться и снять телефонную трубку.
Вздрогнув, Нина проснулась. Вокруг плескалась вода. Она не сразу сообразила, где находится, потом встала, сняла с вешалки полотенце и обмоталась им, прежде чем выбраться из огромной ванны — настоящего шедевра из толстого эмалированного металла на чугунных ножках в виде львов.
Вытираясь, Нина взглянула на часы и, к своему удивлению, обнаружила, что пролежала в ванне больше двух часов. Она обернула полотенцем голову и нырнула в халат, оставленный Маком, потому что ее одежда нуждалась в стирке. Правда, учитывая плачевное состояние вещей, Нина сомневалась, что вообще когда-нибудь их наденет. Прическу за пятьсот долларов тоже ничто не спасет. Скорее всего в ближайшем будущем придется обойтись традиционным хвостиком.
Нина слила воду из ванны и вышла. Ванная, большая из двух в доме, находилась на верхнем этаже. Стекло на потолке искажало облака, закрывающие послеполуденное солнце. В доме звучали голоса, и она свесилась вниз, держась за перила балкона.
В холле разговаривали Чейз с Маком. Нина застыла. Смятение и новый приступ гнева снова вспыхнули в ней, когда она увидела, что у ног Чейза лежит сумка, а сам он готов уйти. Мак стоял между ним и входной дверью так, словно не хотел, чтобы Эдди уходил, но не в силах был ему помешать. Нина прислушалась.
— Говори что хочешь, — раздраженно произнес Чейз, — я все равно поеду.
— Ты откажешь ей в простой вежливости и не сообщишь, что уезжаешь? — спросил Мак.
Неодобрение в его голосе было слышно даже через два этажа.
— Да ладно, Мак, я хочу поговорить с ней, честное слово. Я ценю то, что ты сказал раньше, и ты прав, я знаю. Но я должен сделать это, а если сейчас начинать разговор, то все только запутается. Вернусь — и объясню ей, что чувствую.
— А ты знаешь, что чувствуешь? — Чейз не ответил, и его молчание ранило Нину больше всего. — Ладно, ты человек взрослый, хотя не всегда ведешь себя как взрослый, так что решение остается за тобой. Надеюсь, ты не ломаешь себе жизнь.
Чейз тихо произнес два слова, которые Нина не расслышала.
— Да, и еще кое-что, — добавил он громче. — Можешь дать мне свой код эвакуации?
— Конечно, не могу, — твердо отказался Мак.
— Возможно, мне понадобится быстро улизнуть, особенно если со мной будет София. А тебе он больше не нужен.
— Я все еще езжу по делам.
— Да, я слышал, что в прошлом году ты был в Африке. — В голосе Чейза прозвучали насмешливые нотки. — Вместе с Ти-Ди! О чем ты только думал? Нет, я могу догадаться, о чем думал ты. Но о чем думала она?
Мак ответил почти тоскливо:
— Что сказать? Она красивая девушка. Очень сильная…
Чейз застонал:
— Не желаю слышать. Не буду знать — не смогу никому проболтаться. А вот если я получу доказательства, чем занимается Юэнь…
— Хорошо, — проговорил Мак, противореча собственным словам. — Почему бы и нет? На твоем месте я бы тоже решил все выяснить. — Нина не расслышала, что он сказал дальше.
— Понятно. Спасибо.
— Не благодари. Я по-прежнему думаю, что затея паршивая.
— Ладно, — вздохнул Чейз, поднимая сумку. — У этого парня в аэропорту будет все, что мне нужно?
— Да. — Мак протянул руку. — Удачи, Эдди. Борись до конца.
Чейз пожал руку.
— Слушай… Скажи Нине, что я хочу с ней поговорить и во всем разобраться. Только придется подождать, пока я не вернусь. Я должен поехать.
— Скажу, — пообещал Мак.
— Я вернусь, — заверил Чейз, выходя на улицу.
Дверь закрылась за ним с тусклым похоронным ударом.
Мак постоял перед дверью и вдруг произнес:
— Можешь спуститься, Нина.
Ошарашенная, она перевесилась через перила.
— Вы знали, что я подслушиваю?
— Мне знаком каждый звук в этом доме. Я услышал скрип двери ванной. — Он посмотрел на нее. — Мне жаль. Я думал, удастся убедить его не ехать.
— Вы могли просто не помогать ему, — горько заметила Нина.
— Он все равно поехал бы, и все закончилось бы арестом на границе. В данных обстоятельствах, согласись, альтернатива не из лучших.
Нине пришлось признать, что шотландец прав.
— Проклятие! — воскликнула она. — Ну почему он такой упрямый?
Мак издал приглушенный смех.
— Я знаю Эдди очень давно. Его упрямство не изменишь.
— А разве он готов в чем-то меняться?
Вопрос был скорее риторический, чтобы выразить горечь, и Нина немного удивилась, получив ответ.
— Не поверишь, но за те годы, что я знаю Эдди, он все время менялся.
— Правда?
— Правда. Если тебе интересно, — продолжил Мак, — будет лучше — во всяком случае, для моей шеи — не вести диалог под балконом подобно Ромео и Джульетте, как думаешь? — Он указал на дверь, ведущую на кухню в задней части дома. — Спускайся, я приготовлю перекусить. И там, если желаешь, поговорим о юных годах Чейза.
Постройки четко вырисовывались в умирающем свечении западного неба. Уличные фонари освещали террасы Белгрейвии[5] оранжево-розовыми оттенками.
Этот же свет падал на белый фургон, стоявший напротив дома Мака. Невзирая на двойную желтую линию, на нем горели аварийные огни — традиционная маскировка каждого британского водителя, желающего припарковаться там, где запрещено.
В передней части фургона сидело трое, и еще четверо — сзади. Все молодые, высокие, тренированные и с ног до головы в черном. Шестеро из них держали ультракомпактные автоматы «МП-9».
