Как и Эриксон, Локкарт приветствовал наступившее затишье. «Именно так и должны складываться обстоятельства, — решил он. — Если бы я писал книгу, я бы закончил ее именно этим моментом. Мы выиграли войну, вот и все. В этом и была бы вся соль книги, в конце ничего не происходит».
Да, вот как кончается для него война. Тихо и незаметно… И слава Богу, что она кончается так, что он дожил до чудесного весеннего дня 1945 года, что те, кто в течение пяти лет пытались убить его, сами потерпели поражение. И прекрасно, что теперь уже ничего не происходит. Все сделано.
Вот только Джули. Джули дала бы ему тепло и счастье… в добавок к холодному удовлетворению, которое он испытывал.
* * *
В апреле, после нескольких месяцев затишья, противник вдруг снова проявил активность. Немцы все еще держали в море около семидесяти подлодок. Короткая яростная вспышка их деятельности стоила им тридцати. Но и много транспортов нашло свою гибель. Однажды «Салташ» потерял судно в конвое буквально на пороге дома, в Ирландском море. Торпеда попала в носовую часть. Судно тонуло медленно. Экипаж удалось спасти.
Они наблюдали за «Стриммером», который пошел в контратаку. Все удивлялись: исход войны не вызывал сомнений, немцы потерпели поражение, но ни одна из их подлодок не действовала раньше в прибрежных водах.
— Идиоты! — воскликнул Рейкс, когда суматоха улеглась. «Стриммер» аккуратно разделался с подлодкой, а экипаж транспорта выловили из воды, — Ублюдки! Ведь они могли убить кого-нибудь из нас.
Он выразил общее желание: остаться в живых, поскорей покончить со всем, не рискуя и не подвергая себя опасности. Ведь за остаток войны им придется сделать еще два, ну от силы три перехода. Конечно, без потерь не обойдется. Но мы не хотим входить в их число, думали они, только не сейчас, не в самом конце, когда мы уже почти пережили войну…
Позже, сидя в кают-компании, они вернулись к той же теме.
— Немецкие подлодки в Ирландском море, — сказал Аллингэм, быстро опрокинув рюмку и наливая следующую. — Они, должно быть, совсем спятили!
— Спятили или не спятили, — заметил Скотт-Браун, — но это произошло. И может произойти еще раз. Немцы прекрасно понимают, что они проиграли. Они из кожи вон вылезут, лишь бы нанести нам ущерб. Сегодняшнее нападение было самоубийством, но они пошли на него. Им плевать на будущее. Будущего у них нет.
— Я надеюсь только на то, что мы не будем следующей жертвой, — сказал Рейкс. — Не для того я дожил до победы, чтобы схватить торпеду у самого порога дома.
— Да, это, пожалуй, не входит и в мои планы, — решительно произнес гардемарин.
— Войне конец! — воскликнул Аллингэм, — Союзники уже перешли Рейн. Мы почти соединились с русскими. Возможно, сам Гитлер уже мертв. Что они хотят, продолжая огрызаться?
— Ничего, — неожиданно произнес Винсент, молча сидевший за столом. — Они сражаются, вот и все… А если б мы стояли на грани поражения? Разве мы не делали бы того же самого, каким бы безнадежным это ни казалось?
* * *
Май.
Совершая автономное патрулирование у берегов Исландии, «Салташ» получил необычную радиограмму: «Патрулируйте район Рона». И фрегат ходил по квадрату возле одинокого осколка скалы, торчащего посреди моря в трехстах милях от берега. Это была вершина поднимающейся с самого дна Атлантики горы — могила множества кораблей и подлодок.
«Но почему именно Рона? — удивлялся Эриксон. — Чего здесь патрулировать?»
— Я полагаю, что конец, — сказал он Джонсону, когда они обсуждали положение с топливом. — Сколько у вас сейчас в распоряжении мазута, чиф?
— Около двухсот тонн, сэр. Хватит дней на четырнадцать экономического хода.
— Вряд ли нам придется идти быстрее. Сейчас мы кружим на одном месте.
Джонсон с удивлением взглянул на него.
— И сколько же мы будем кружить, сэр?
— Не знаю, чиф… Пока не пробьет час.
«Салташ» ходил по кругу, не встречая ни единого корабля. Кусок серого спокойного моря с торчащей посреди скалой и хмурым небом над головой. Экран радиолокатора был пуст. Гидроакустический аппарат ощупывал морские глубины. Каждые полчаса «Салташ» делал поворот на 90 градусов.
На мостике лежал сигнальный журнал, в который мог заглянуть каждый. Но там, кроме ежедневной записи радиограммы «Продолжайте патрулирование», ничего не менялось.
На рассвете шестого дня пришла радиограмма. «Салташ» все еще продолжал кружить возле утеса, все еще медленно ползал по кругу, как ему было приказано.
«Военные действия прекращены, — говорилось в радиограмме. — Немецкое командование приказало всем подводным лодкам капитулировать. Сигнал сдачи — большой черный флаг. Вам необходимо принять меры на случай сопротивления. В вашей зоне две подводные лодки. По обнаружении в надводном положении — конвоировать лодки в Лох-Брум».
— В нашей зоне? — удивился Эриксон. — Однако подождем, вдруг они появятся.
И они появились.
Подлодки всплывали по всей Атлантике. Некоторые из них, боясь расплаты, взрывали себя или пытались найти убежище, не зная, что такового уже не существует. Но чаще они выполняли приказ — поднимали черный флаг, сообщали координаты и ждали приказаний.
Они всплывали в Ирландском море, у самого устья Клайда, в Английском Канале. Они всплывали рядом с Исландией, где был потоплен «Компас роуз», в Гибралтарском проливе…
Они всплывали в укромных местах, выдавая свои убежища. Поднимались у берега. Всплывали в водах Центральной Атлантики, где крестики, обозначавшие погибшие корабли и суда, стояли так густо, что чернила сливались в одно неразборчивое пятно. Иной раз они злобно огрызались, но всегда получали мир, которого никогда сами не предлагали другим кораблям.
В ожидании победителей они поднимались на поверхность там, где их застал приказ.
Две подлодки поднялись навстречу «Салташу» у острова Рона.
Они появились на горизонте — два резко очерченных силуэта.
— Вижу две подлодки, сэр, — доложил сигнальщик правого борта. Голос его был спокоен, хотя это сообщение было самым неожиданным за всю войну. Объявив боевую тревогу, «Салташ» помчался навстречу.
— Продолжайте зигзаг, старшина, — приказал Эриксон рулевому.
Корабль резко лег на левый борт, начав выписывать неровную дугу. Если и будут выпущены последние отчаянные торпеды, то не для «Салташа».
Обе подводные лодки неподвижно стояли рядом. Черные флаги болтались на мачтах, а палубы были заполнены матросами, как, впрочем, и палубы «Салташа». Сильно накренившись на крутом вираже и следя за подлодками хоботами своих пушек, «Салташ» описал круг. Подлодки закачались на волне. Немецкие матросы вцепились в поручни, а некоторые даже принялись размахивать кулаками.
