Трактор еще не возвращался. И ребята разговорились.
— Вы тоже не читали «Сына полка»? — спросил Шура.
— Давно читали! Вот книга так книга! А ты не читал?
— Нет! — вздохнул Шура. — Все у нас хорошо, а новые книги долго не приходят. Прочитаешь в «Пионерской правде», что вышла книга, а потом ждешь, ждешь ее. Далеко до нас!..
— Знаешь, Шура, — сказал Женя, — у нас «Сын полка» с собой. Во вьюке, на лошади… Мы книжку дяде Коле передадим, а он тебе. А потом давай так сделаем: твой адрес запишем и как новую книгу получим, прочитаем, так сразу вам по почте пошлем. Ладно?
— Ну-у?.. Вот было бы хорошо! — обрадовался Шура. Вскочил и даже схватил Женю за руку. — А не забудете? Женя, ребята, не забудете?
— Раз Женя сказал — всё! — уверил Паша.
Подошел трактор. И Шура, пожав новым товарищам руки, побежал к нему.
— Только не забудьте, ребята! Ладно? — еще раз крикнул он, обернувшись.
Дядя Коля показал ребятам, как стрелеванный к дороге лес грузился на автомашины. Лесопогрузочные краны легко подхватывали бревна и осторожно опускали их на прицепы. Автомашины увозили спиленный лес из тайги.
— Да, вот и пришла в тайгу машина… — проговорил дедушка.
— Если так будем рубить, скоро весь лес вырубим, — посматривая на голые горы, высказал опасение Паша.
— Не вырубим! — ответил дедушка. — Объясни-ка, Коля, моим героям по-ученому.
— Не вырубим, — оглядывая тайгу, сказал молодой лесник. — Тайгу не уничтожим. С расчетом работает советский человек — науку принес в тайгу. Там, где рубим сейчас, через десятки лет будет новый лес, еще лучший. Все малоценные породы заставим уйти. Вырастим добротный лес, стоящий!
Капустин помолчал, провожая взглядом автомашину.
— Знаете, Сергей Егорыч, — взволнованно заговорил он снова, — я кончу техникум, отслужу в армии. А после обязательно окончу лесной институт. И никогда не уйду из леса… Как только подумаю, где я работаю, так работать еще больше хочется! «Зеленое золото»! Правильно так называют лес! Я часто смотрю и думаю: где будет наш лес? Везде! Он будет держать телеграфные провода и крепить шахты. Пойдет на химические заводы: будут из него делать скипидар, разные материи для одежды, спирт, пластмассы и еще много других продуктов. На бумажных фабриках он превратится в бумагу для книг, учебников, тетрадей — ведь вся бумага из леса делается! Построят из наших деревьев новые дома и школы, а в больших каменных зданиях — полы, двери, оконные рамы. Построят баржи, лодки, товарные вагоны. С мебельных фабрик пойдет красивая мебель… Кончилась война. Начнутся великие стройки. Ни одно строительство не может обойтись без леса. И наш лес обязательно пойдет туда, на стройку волжских и сибирских электростанций, новых автомобильных заводов… — Капустин обернулся к ребятам: — Понимаете вы это? В тысячах новых домов, в новых городах, на каналах безводных сейчас пустынь и в каждой квартире, в книжке и в ученической тетрадке — везде наш сибирский лес, наша славная тайга!..
Его волнение передалось всем. В самом деле, куда только не пойдет наш забайкальский лес!
— «Зеленое золото», «Мягкое золото», «Черное золото». Панты изюбра — «золото». Кедрач — «золото». Настоящее золото! Сколько, дедушка, всего в нашей тайге золота?.. — спросил Женя.
По склону горы мчались одна за другой тяжело груженные автомашины, и светло-желтые стволы сосен поблескивали на солнце настоящим золотом.
Глава VIII
НАПАДЕНИЕ СЕКАЧА
Пошел третий день, как экспедиция, простившись с лесником Капустиным, неуклонно продвигалась на север.
Таинственный «Кислый» все еще не попадался. Он завладел умами всех. Паша с Женей по десятку раз в день перечитывали «Описание» дороги и дневник партизан, надеясь найти какой-нибудь, пусть самый отдаленный, намек. Федя, убегая на разведку, не пропускал ничего нового, чтобы не попробовать на язык. Боря с Аликом готовили обед и бормотали: «Кислый… Кислый…» Наташа, пришивая заплату, иногда вдруг забывала про нее и, устремив глаза вдаль, задумывалась. А «Кислого» не было, точно он сквозь землю провалился.
По утрам Паша все неувереннее командовал:
— Курс на север.
Экспедиция переходила через горы, спускалась в пади. Переходила топкие, заросшие кустарниками ключи. Шли обширными лугами, где радовало глаз бесконечное море трав и цветов. Шли заболоченными кочкастыми равнинами. И опять углублялись в лес.
Экспедиция находилась в движении с утра до вечера, останавливалась лишь на обед и на ужин. Ребята окрепли: к вечеру они уставали намного меньше, чем в первые дни похода, хотя проходили больше. Они загорели, легче переносили дневной жар, ночной холод и укусы появляющихся днем слепней-паутов, а вечерами и по утрам — комаров и мошки. Ребята научились безошибочно определять, в какой стороне от костра, в зависимости от погоды, устроить постель, чтобы на нее не летели дым и искры. Научились разжигать костер от одной спички и накладывать дрова так, чтобы прогорали медленнее, а давали тепла больше. Все увлекались наукой следопыта. И даже Наташа с Павлом уже могли отличать следы косули от изюбра.
Сейчас ребята со смехом вспоминали свои страхи в первую ночь. Как же было не смеяться, если кричали тогда, напугав их до смерти, не кто иные, как… зайчонок, козел и филин!
Федя чувствовал себя в тайге как дома. В чтении следов он делал такие успехи, что дедушка диву давался. Компас на руке разведчик носил только для порядка. Зачем он, когда всегда перед глазами не менее верные указатели дороги? Солнце, звезды, ветви и кора деревьев, дупла птиц, муравейники, породы леса на склонах гор — все показывало разведчику: «здесь север» или «здесь юг».
Дядя Коля сказал правду: за три дня экспедиция продвинулась вперед не меньше чем на шестьдесят километров и не встретила ни одного человека и никаких признаков его присутствия. Если бы не таинственный «Кислый», ребята бы вдоволь нарадовались. Здесь, видимо, действительно еще не ступала нога человека.
Что же такое «Кислый»? Где падь Золотая?
С высоких гор ребятам открывались десятки падей и распадков — на севере, западе, востоке. Правильно ли идут? Может, пройден незамеченным «Кислый», и одна из остающихся в стороне падей и есть она — Золотая…
Неужели сказочное богатство этой пади так и останется не открытым? Неужели они не выполнят суровой и страстной просьбы славных героев: «Товарищ! Найди падь Золотую!»?
Дедушка как мог успокаивал ребят. Но успокаивал он как-то странно, неуверенно, вроде смущаясь. Видимо, его тоже угнетали неизвестность и сознание того, что он, следопыт, не может ничем помочь. Да, здесь его искусство было бессильным. Любой, даже самый заметный след, какой оставили за собой великие партизаны, не мог сохраниться долгие двадцать шесть лет. Помятые ими кусты за это время успели состариться и погибнуть, уступив место молодым, а надломленная сосенка превратилась в высокое дерево.
