Молчание. Он поднял меч, осмотрел. Это был один из клинков Светлояра — может быть, именно с этим он учился сражаться. Поразмыслить над происходящими странностями не получилось — жажда вспыхнула с новой силой. Тимка хотел выбросить меч наружу и вылезать, но, помедлив, зажал его зубами и снова ринулся на штурм стены, углубляя прежние ямки…
…Он вылез наружу мокрый от пота, с головокружением, задыхающийся, но счастливый. И сразу узнал место — яма располагалась недалеко от тропинки, ведущей к водопаду. Да, вот и его шум… точно!
Переложив меч в руку, Тимка пустился бегом. Через какую-то минуту он выскочил на тропинку, пробежал по ней до самой площадки над водопадом — и остановился. Пути дальше не было.
Четыре человека преграждали его. Трое стояли по трём сторонам площадки. Четвёртый бесшумно вышел на площадку за спиной Тимки. Все четверо — в коже, головы закрывали кожаные маскикапюшоны. И у каждого в руке был меч — такой же, как у Тимки. Мальчишка не мог понять, кто это, хотя был уверен — это ребята из Светлояра.
И только теперь понял, что это значит. Что это было с самого начала.
Все четверо двигались по кругу, перемещались, держа мечи в опущенных руках. Тимка оставался неподвижен, успокаивая дыхание и следя краем глаза за их перемещениями. И всё-таки прозевал… почти.
Бросок! Тимка над самым плечом отбил нешуточный удар — пальцы онемели. Отскок… бросается другой — отбив. Все четверо нападали по очереди, Тим, вертясь, отшвыривал клинки. О жажде он забыл, как, в сущности, забыл и о том, кто он такой и что здесь делает. Бросок — лязг стали, отбив… снова… снова…
Острая боль обожгла левый бок. Тимка молча вздрогнул, скосил на миг глаза — длинный порез оплывал кровью. Он вскинул меч, готовясь защищаться… но все четверо разом опустили оружие. Двое, повернувшись, пошли к тропинке. Тимка ощутил толчок — двое других подошли сзади и один подтолкнул Тимку следом за уходящими.
По тропинке Тим шёл между четырьмя мерно ступающими людьми, не выпуская меч из руки и прижимая к боку локоть. Рану дёргало, кровь стекала на бедро и по ноге. Опять начало хотеться пить, ото всего разом кружилась голова. Тимка споткнулся — и увидел впереди Огонь Перуна. Но он горел ярче, чем обычно. Правильней даже сказать, он — полыхал. Пламя костра рвало штандарт с тройным изображением
Казалось, полотнище живёт своей собственной жизнью, тоже схожей с огнём. Тимка остановился, покачиваясь. Голова кружилась, но он ясно слышал пение — только не мог понять, кто поёт — сливались в хор сразу несколько голосов, вроде бы знакомых……
— Синь небес так звездна, лунна,
Нам сияет Меч Перуна.
Очищает Души наша,
ЦарьОгонь утеха наша.
Разгорайся ЦарьОгонь,
Коловрат и Посолонь.
Гори, гори ясно,
Чтобы не погасло.
Поднимайся до Небес,
Озаряй, Ты, всё окрест.
Гори, гори ясно,
Чтобы не погасло.
Очищай, Ты, Дух и Душу,
Освещай моря и сушу,
Согревай — Хоромы наша,
ЦарьОгонь утеха наша.
Гори ясно ЦарьОгонь,
Коловрат и Посолонь.
Гори, гори ясно,
Чтобы не погасло.
Поднимайся до Небес,
Озаряй, Ты, всё окрест.
Гори, гори ясно,
Чтобы не погасло.
Со времен далёких Предков
Тебя кормим дуба веткой,
Чтоб сияла — Слава наша,
ЦарьОгонь утеха наша.
Гори ясно ЦарьОгонь,
Коловрат и Посолонь.
Гори, гори ясно,
Чтобы не погасло.
Поднимайся до Небес,
Озаряй Ты все окрест.
Гори, гори ясно,
Чтобы не погасло.
Синь небес так звездна, лунна,
Нам сияет Меч Перуна.
Очищает Души наша,
ЦарьОгонь утеха наша.
Гори ясно ЦарьОгонь,
Коловрат и Посолонь.
Гори, гори ясно,
Чтобы не погасло.
Поднимайся до Небес,
Озаряй Ты все окрест.
Гори, гори ясно,
Чтобы не погасло…
— Кровь — в священный огонь братства! — послышался голос, который Тимка вроде бы узнавал. Он замешкался… но потом вонзил меч в землю около ног, правой рукой коснулся раны на бедре и махнул пальцами над огнём, роняя в него несколько капель… — Пей! — потребовал тот же голос. Тимка увидел, как справа протянулись руки с чашей. Мальчишка принял её и припал к холодной воде. Но сделать успел только первые два или три глотка…
Уже несколько долгих минут Тимка смотрел в высокое и жаркое дневное августовское небо. Во всём теле была какая-то слабость, голова кружилась и он не мог даже повернуть её, хотя нестерпимо горело правое плечо и он очень хотел взглянуть, что же там такое?
— Вставай, Колохорт, — услышал он. Отхлынула слабость, Тимка пружинисто поднялся на ноги, с изумлением оглядываясь вокруг, словно новорождённый.
Кто-то успел натянуть на него кожаные штаны и сапоги. По периметру площадки над водопадом (он опять тут!) стояли двенадцать человек. Всех их Тимка знал и раньше. Но сейчас каждый из них держал в правой руке штандарт на копейном древке. И сейчас Тимке откуда-то были известны другие их имена.
Не те, что бездумно дали им при рождении. Не те, которые они взяли в Светлояре. И даже не те прозвищаклички, которыми часто тут называли друг друга.
Иные имена. Они отпечатались в памяти Тимки…
Первенцев Игорь — Богодар Найдёнов Станислав — Рысич
Найдёнова Олеся — Сварга Рыжов Владислав — Солонь
Рыжов Ярослав — Яроврат Смехова Звенислава — Маричка
Тишкова Мила — Вайга Светлов Владимир — Радинец
Зимний Олег — Велесовик Пришлый Борис — Остинец
Бесик Славомир — Знич Улыбышев Радослав — Ведаман
И он — Бондарев Тим.
Колохорт.
Тимка посмотрел на своё плечо. Там, в окружении трав и зверей, сплетавшихся друг с другом, катился его знак — навечно с ним…
— Возьми, — сказал Вячеслав Тимофеевич, протягивая Тиму на руках полотнище штандарта — с тем же знаком. — Возьми и будь достоин.
Перед лицом друга и врага. Перед лицом предков и потомков. Будешь ли достоин?
— Да, — коротко, ясным голосом отозвался Тимка, принимая и разворачивая ткань.
— Именем Перуна?
— Именем Перуна, — твёрдо сказал Тим. И покосился на своё бедро.
Там была только тонкая белая ниточка шрама. И всё…
Тимка обвёл взглядом лица друзей, как бы узнавая и запоминая их заново. Может быть, это и было так… А когда он закончил обводить их глазами, получая в ответ на свой взгляд — их, такие же честные и прямые — послышался голос.
Пел Олег. Пел Зима. Пел Велесовик…
— Правду вижу в этом мире я.
Ночь притихла осторожная
Ты спросил мечту мою: и взяла твои слова,
— А за мной придет валькирия, фонари зажгла тревожные
если я умру в бою? одичалая Москва,
продолжалась оккупация,
Русь единым днем жила,
вымирающая нация
на развалинах пила…
Но среди огня и инея…
Знаю, так всегда случается в черной форме, как в броне, там, где нужно Свет сберечь,
— А за мной придет валькирия? — вдруг герой в толпе является,
Повторил ты в тишине. как в золе булатный меч.
Будут песни и предания,
и славянская весна.
Эта жизнь — не ожидание,
дело воина — война.
Из высокой бездны Ирия,
из сияющего сна,
за тобой придет валькирия!
Только верь: придёт она! (1)…
… Я должна тебе кое-что показать, — Олеся положила руку на плечо Тимке. — Пошли, тебе надо это увидеть.
