Митци подняла свою юбку и, казалось, внимательно изучала внутреннюю поверхность своих бедер.
Ее отец разворачивал пакетик сладость «Милки уэй».
— Вы выгладите очень бодрым, — сказал Джерри своему спутнику, пока тот погонял собак.
— Бодрее, чем когда-либо, — сани побежали быстрее. — Я использовал возможность отвести часть энергии на себя, пока этот тип пытался сделать то, что он безуспешно пытался.
— Так вот, оказывается, в чем дело. А я никак не мог понять…
— Все получилось, как нельзя лучше, с этим вы не можете не согласиться.
— Ладно, давайте не будем повторяться.
— Куда теперь?
— Думаю, в Оксфорд.
— Согласен. Думаю, это было достаточно предусмотрительно, не так ли, оставить эту парочку там, где они сейчас?
— О, я думаю, что они больше не доставят нам беспокойства. Бедные существа, если нам повезет, они вряд ли переживут преобразование.
— Точно.
Полозья скрипели по саже, и оба человека на санях некоторое время ехали молча, пока не достигли пригородов Лондона и пепел сменился на асфальт дороги М40.
Собак распрягли, и они легли, тяжело дыша.
Капитан Бруннер откинул верх саней и показал на перекресток, где стояла гостиница под названием «Веселый англичанин». Рядом с гостиницей был виден гараж.
— Вон там я оставил машину, — сказал он.
Волоча за собой сани, Бруннер и Джерри направились к «Веселому англичанину». За ними следовали собаки.
Джерри проверил свои часы. Они превосходно шли. Он успокоился, хотя было еще много неясностей. Пока в голове Джерри не оформилась мысль о том, какие именно побочные эффекты возникли в результате усилий Бисли.
Контрреволюция — это, в конце концов, контрреволюция.
Джерри и Бруннер перенесли свое снаряжение в большой «дюзенберг» и сложили его на заднем сиденье. Капитан Бруннер сел на место водителя и включил двигатель. Джерри устроился рядом и захлопнул дверь.
Собаки начали выть.
— Привязчивые твари, — сказал капитан Бруннер, — но я боюсь, что с этим уже ничего нельзя поделать.
Бруннер развернул машину на М40 и направил ее в Оксфорд.
— Очень хорошо, что вам удалось случайно выбраться из Лондона, — сказал Джерри, когда вечернее солнце тронуло красные листья вязов, росших вдоль дороги.
— Особенно в это время года, — согласился Бруннер.
— Все американцы убрались восвояси?
— Я думаю, что да. Беспорядочные действия Бисли, конечно, мешали. К тому же поднималась общая паника, как только слышался звук приближающихся самолетов. Бисли мешал и тогда, когда наши дела начали складываться благоприятно.
Капитан включил проигрыватель, и послышалась музыка и пение Джона, Джорджа, Пола и Ринга, исполнявших «Она покидает дом».
Джерри расслабился.
Капитан Бруннер скинул свои меха и вытянулся во весь рост на желтых шелковых простынях в подземном убежище в Оксфорде.
— Здесь все осталось почти таким же, как ты помнишь, Джерри. Изменений немного, не так ли?
— Некоторые обстоятельства не меняются. По крайней мере, меняются не очень часто, — Джерри налил два бокала «перно». — Надеюсь, что тебе все еще нравится это вино.
Капитан Бруннер протянул руку, которая светилась от избытка энергии.
— Ты можешь биться об заклад на свою жизнь. Спасибо. — Он отпил из бокала. — Конечно, я не особенно испытываю жажду, но было бы приятно попробовать, что это такое.
— Я знаю, что ты имеешь в виду.
— Могу я последний раз посмотреть на Кэтрин, Джерри? Ты не против?
Джерри почувствовал укол ревности.
— Конечно же нет.
Они вдвоем прошли по коридору и спустились вниз, в морг, открыли ячейку, где лежала Кэтрин, и склонились над ее прекрасным лицом.
— Так же прекрасна, как всегда, — пробормотал капитан Бруннер, — так много времени утекло.
Джерри слегка тронул его плечо.
— Я хочу… — капитан Бруннер отвернулся. — Похоже, что мне не следовало бы вообще приходить сюда. Вероятно, это было не очень умно…
Капитан Бруннер стремительно вышел из морга, предоставив Джерри задвинуть ячейку с Кэтрин на прежнее место и закрыть дверь.
Когда Джерри вернулся в комнату, капитан Бруннер уже снял все свои одежды и сидел на краю кровати, рассматривая консоль и постукивая пальцами по колену.
— Мы могли бы побыстрее кончить с этим, прямо сейчас? — спросил он.
Джерри поднял коробку с машиной и поставил ее между собой и Бруннером. Он оттянул назад защелку на крышке и красным носовым платком аккуратно вытер ее. После этого он посмотрел прямо в покрасневшие глаза капитана Бруннера.
— Будь здоров. Спасибо тебе за все.
— Будь здоров, Джерри.
Бруннер сложил ладони вместе и быстро сунул их в образовавшуюся щель в машине. Губы Бруннера раздвинулись в гримасе, обнажая стиснутые зубы, его тело начало оседать, выражение лица стало безжизненным, волосы потеряли блеск. Бруннер дышал все медленнее и медленнее, пока его дыхание не прервалось совсем, но его руки все еще оставались в щели, пока его тело не сморщилось и кожа не приобрела желтый цвет, и вскоре перед машиной Джерри лежало не что иное, как скелет.
Джерри поднял труп одной рукой и понес в морг, положив его в пустой ящик, наиболее удаленный от ячейки Кэтрин. После этого Джерри вернулся и внимательно осмотрел свою машину.
Бруннер обладал огромным запасом энергии, и поэтому машина теперь была заряжена на всю катушку, но и в этом случае полной энергии машины было недостаточно для того, чтобы вернуть Кэтрин к жизни более чем на несколько минут. Для этого должно было выделиться гораздо больше энергии, с последующим ее каналированием, для того, чтобы подарить Кэтрин несколько дней, которые так хотел предоставить ей Джерри.
Это потребовало бы очень большого запаса энергии с последующим ее выделением, а это неизбежно влечет за собой ускорение временного цикла (или того, что от него осталось).
Только те личности, которые твердо определились, переживут такое превращение.
Подготавливая машину, Джерри почувствовал себя очень одиноким. Но затем он забыл о своем одиночестве в предвкушении того, что он ожидал.
Он принес Кэтрин и положил ее на кровать. Потом подвинул скамейку и прочно прикрепил к ней ящик с машиной. Затем протянул тонкую трубку от машины к горлу Кэтрин и прикрепил ее конец с помощью хирургического зажима.
Джерри внимательно проверил все свои инструменты.
После этого включил машину.
