Аято отвел взгляд. Он не мог давать таких обещаний. Просто не имел права. Кажется, Тэкуми понял это и, вздохнув, повел Аято дальше.
— Подозрительно это все, господин Камисато. Все вокруг спят… Вы поэтому хотите как можно скорее увидеть сегуна?
Аято кивнул. Тэкуми сгорал от любопытства, но знал, что Аято все равно не станет отвечать на его вопросы, а потому молчал. Аято молчал тоже. Он размышлял о словах своего спутника.
Мечты… Когда родителей только-только не стало, он много думал об упущенных возможностях, о шансах, которыми ему не суждено было воспользоваться. Но в конце концов ему пришлось принять, что человеку его положения можно лишь сделать выбор — предать мечту или предать Инадзуму.
И он свой выбор сделал.
Наконец долгая дорога в гору закончилась, и Тэкуми в нерешительности застыл у прохода в Тэнсюкаку. Им в спины молча глядела статуя Тысячерукого Стоглавого Божества. Отложив копья и клинки, досины, которым полагалось охранять дворец сегуна, спали, и на их лицах застыло умиротворенное выражение.
— Отсюда я пойду сам, — сказал Аято. — Спасибо за помощь.
Тэкуми озабоченно сдвинул брови.
— Сэр, вы уверены? Если досины спят, сегун может быть в опасности. И вы тоже.
— Считай, это приказ. Возвращайся в деревню Конда. По пути разговаривай только с теми, кого знаешь. Когда люди узнают, что происходит в Инадзуме, некоторые из них могут впасть в панику…
— Я постараюсь их успокоить, — пообещал Тэкуми.
Аято благодарно кивнул.
— Когда все закончится, я разыщу тебя. Клан Камисато не забывает своих помощников.
— Сэр! — удивленно воскликнул Тэкуми. — Вы ведь даже не знаете, где я живу.
— Что, неужели ты смеешь недооценивать комиссию Ясиро? — улыбнулся Аято. — Иди, Тэкуми. Возвращайся домой.
Бросив прощальный взгляд на Тэнсюкаку и спящих досинов, Тэкуми сунул руки в карманы и зашагал по пустующей дороге. У моста он обернулся и помахал Аято на прощание — в свете закатного солнца сверкнуло серебряное кольцо. Аято махнул в ответ.
Он надеялся, что Камираги ничего о нем не узнают. Кэтсуо и Тадао не заслуживали смерти, но они хотя бы знали, чем рискуют, работая на Аято. Но если пострадает мальчишка, который просто не сумел пройти мимо, Аято никогда не сможет себе этого простить.
Убедившись, что Тэкуми скрылся за поворотом, Аято вздохнул и зашагал к Тэнсюкаку. Его опять ждали треклятые лестницы.
Бой закончился позорным поражением. Отто — человек, которого Аято встретил в глубинах Тэнсюкаку — оказался невероятно силен. Он в совершенстве владел Пиро Глазом Бога и к тому же задействовал артефакт, который напоминал Глаз Порчи — подлый инструмент Фатуи, который совсем недавно привел к смерти многих хороших бойцов.
«Мне не стоило идти в Тэнсюкаку в одиночку».
Слишком много ошибочных решений за один день.
Он пришел в себя, когда за окном уже сгустилась ночь. Оковы держали крепко, и у Аято не было ни шанса вырваться из плена. Как странно. Почему он до сих пор жив?
Аято отыскал взглядом Отто. Он сидел посреди тронного зала, разложив перед собой бумаги, книги и чертежи, и что-то бормотал под нос, оставляя пометки в пухлом блокноте. Рукава его черной рубашки были закатаны по локоть, и Аято разглядел широкий золотой браслет со встроенным в него ярко-алым кристаллом Глаза Порчи. Отто изредка постукивал ручкой по подбородку и задумчиво поглядывал в сторону золотистого устройства, окруженного клубком темной энергии.
За его спиной лежала сегун Райдэн. Она крепко спала, и только ее рука отчаянно тянулась к оброненному копью.
— Пришел в себя, наконец, — сказал Отто, даже не глядя в сторону Аято. — Извини. Я не хотел применять Глаз Порчи, но иначе тебя было не остановить.
Аято прикоснулся ко лбу. Он плохо помнил подробности схватки: к тому моменту, как он добрался до Тэнсюкаку, лихорадка уже полностью его поглотила. Его вела вперед только мысль о необходимости предупредить сегуна.
Но когда он оказался в тронном зале, осознание того, как сильно он опоздал, наконец пробилось в его затуманенное сознание.
И после этого — пелена неведения.
— А ты умеешь проявлять безжалостность, — продолжил Отто, продемонстрировав Аято длинный шрам на запястье. — Неудивительно, что многие кланы Инадзумы тебя боятся.
Он отложил блокнот, потер усталые глаза и, поднявшись, подошел к Аято. Аято молча следил за ним взглядом. Глаз Порчи, все эти устройства из Снежной, чертежи и схемы, его непоколебимое спокойствие… Отто не шел ни в какое сравнение с братьями Камираги. Он был по-настоящему опасным противником, и с ним стоило в каждом слове, в каждом действии соблюдать осторожность.
Отто опустился на колени рядом с Аято и потянулся к его раненому плечу, но Аято отбил его руку.
— Брось, — сдвинул брови Отто. — Нужно осмотреть твою рану.
Аято упрямо хранил молчание, и Отто вздохнул.
— Ладно, я тебя понял. Тогда выпей хотя бы воды.
Он ушел, но быстро вернулся с полным стаканом чистой воды.
— Откуда я знаю, что ты не подлил мне яд? — сощурился Аято.
— Так ты все-таки умеешь разговаривать, — рассмеялся Отто. Он вновь сел и заставил Аято взяться за стакан. — Если бы я хотел убить тебя, я бы давно уже это сделал, верно?
Аято покачал головой.
— Ты уже попытался. Руками Камираги. Ты ведь отдал им приказ.
Отто, усмехнувшись, поднялся и вернулся в основную часть зала, где вновь заглянул в разложенные на полу чертежи. Ему не стоило верить, и все же интуиция подсказывала Аято, что Отто действительно не желает ему зла.
По крайней мере, пока.
— Я наслышан о твоих успехах на политическом поприще, Камисато Аято, — не поднимая глаз, сказал Отто. — И я не сомневался, что ты найдешь способ сбежать.
— Значит, я послужил твоим ключом от Тэнсюкаку. Ты заключил с Камираги сделку, которую и не собирался выполнять.
Аято осторожно попробовал воду. Она показалась ему слегка горьковатой.
— Чего ради я стал бы помогать Камираги? — повел плечом Отто. — Внутренние дела Инадзумы меня не касаются. Я получил от них желаемое, а они получили шанс избавиться от легендарного Камисато Аято. Не моя вина, что они его упустили.
Аято отставил в сторону опустошенный стакан. Сознание немного прояснилось.
— Что ты туда подмешал? У чистой воды не может быть такого привкуса.
Отто перелистнул страницу и вновь сделал несколько пометок в блокноте. Озабоченно сдвинул брови. Покачал головой и зачеркнул только что написанное.
— Исцеляющее зелье. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя убила попавшая в рану инфекция? Думаю, нет. Ты кажешься разумным человеком.
Аято ничего на это не ответил. Некоторое время они сидели в молчании. Отто перелистывал страницы, за лестницей тихо посапывала Кудзё Сара, а золотистое устройство рядом с сегуном издавало легкий жужжащий звук. Аято был уверен, именно оно виновато в том, что город неожиданно погрузился в сон.
Чего же добивается этот Отто?
— Две жизни, — сказал наконец Аято, покрутив в руках пустой стакан. — И, возможно, еще несколько из клана Камираги. Столько стоил твой план.
Отто, вздрогнув, обернулся.
— О чем ты говоришь?
— Братья Камираги отдали приказ сбросить со скалы двоих моих воинов. А мне пришлось отвлечь Камираги с помощью руинных механизмов, чтобы выжить самому. Надеюсь, ты доволен.
Отто ответил не сразу.
— Нет. — В его голосе звучала искренняя печаль. — Не доволен. Мне жаль.
Аято прислонился головой к стене и закрыл глаза. Жаль ему. Тоже мне, сердобольный нашелся. Пускай говорит, что угодно, но ведь Кэтсуо и Тадао с того света уже не вернуть. Да и кровь этих ребят из Камираги останется на руках Аято — а ведь, возможно, не каждый из них действовал по своей воле.
— Говорят, ты прибыл из Снежной, Отто. Ты Предвестник Фатуи?
— Ну разумеется, братья Камираги не смогли удержать язык за зубами.
Отто придвинул к себе золотистое устройство и, достав из кармана отвертку, принялся неторопливо его разбирать. Кажется, двигателем для устройства служил еще один Глаз Порчи — такой же красный кристалл, как на запястье Отто. Даже в полуразобранном состоянии устройство продолжало работать, источая темную энергию.
