способствовало и то, что их род (один из древнейших в стране), давно разорился, растерял всё былое состояние. Остались только вот этот замок – памятник средневековой архитектуры, который был так стар, что мог в любой момент превратиться в руины, да дом в столице, Флизберге. Но что гораздо важнее, осталось чувство чести, не позволяющее совершать неблаговидные поступки, обманывать, присваивать чужое, унижать и презирать окружающих. Ясно, что с такими жизненными принципами укрепить своё материальное положение было почти невозможно. Поль и его отец были единственными представителями древнего дворянского рода Вундерстайнов. Большинства своих предков им стыдиться не приходилось. Фамилию прославили выдающиеся политические деятели и полководцы. И почти все они (насколько уходили вглубь истории корни генеалогического древа) жили на этой земле, в этом замке.
Гора, на которой он был воздвигнут ещё в раннем средневековье, находилась на самой границе их маленькой страны. Замок на протяжении многих столетий служил зорким часовым, не позволяющим вторгнуться через горный перевал захватчикам из соседней страны. Сейчас обе страны жили в мире, да и перевал давным-давно завален обрушившейся скалой, но были времена, когда соседи из-за гор очень стремились завладеть землями родины Поля. Здесь было больше равнин, пригодных для земледелия, а главное, был выход к морю. Вот почему, предки Поля много раз отражали вражеские набеги. И каждый раз страдал замок. Трудно сказать, сколько раз он горел, сколько раз был разграблен.
Краски неба постепенно угасали. Поль оторвался от созерцания замка и от размышлений. Сумерки сгущались, а поездка на машине по горной дороге, пусть и не слишком опасной, в полной темноте – аттракцион на любителя. Поэтому Поль поспешил сесть за руль, и автомобиль медленно пополз в гору.
3. Кот направляется в замок
Кот проснулся, когда в пещере было почти светло. Сквозь завесу плюща пробивались солнечные лучи. Вчерашнее беспокойство и усталость прошли без следа. Хозяин пещеры смотрел на Кота и улыбался.
– С добрым утром! – поприветствовал он своего гостя. – Извини, завтрака нет. Ну да в замке тебя накормят, я уверен. Ты ведь сейчас в замок побежишь? – и вдруг очень серьёзно произнёс: – Слушай, Кот, я знаю, ты меня понимаешь. Ты смышлёный и сообразительный. Я не могу сам быть в замке, поэтому прошу тебя быть моими глазами и ушами. Вдруг совершиться то, чего я так давно жду. Сейчас благоприятный момент. Что-то может произойти случайно, само собой, а что-то надо слегка подтолкнуть. Ту вещь надо найти. Если ты сможешь помочь, то поможешь не только мне, но и многим другим. Постарайся, ладно? Всё внимательно слушай и всё запоминай. Я в тебя верю. А если что-то будет непонятно, или ты не будешь знать, как поступить, приходи ко мне, расскажи всё, а я постараюсь дать совет.
Руби снова улыбнулся, достал гребешок и сказал:
– Дай-ка я тебя приведу в порядок, нехорошо являться в замок в таком виде.
Кот стоически претерпел вычёсывание из шерсти репьёв и приобрёл вполне пристойный вид. Они выбрались из пещеры, и Кот затрусил по дорожке, вьющейся вверх по склону горы. Маленький человек долго смотрел ему вслед.
4. Приезд
Когда Кот уже подбегал к замку, Поль только-только приоткрыл глаза. Накануне он въехал в ворота замка довольно поздно, но дворецкий Микельс поджидал его и вышел на звук автомобильного мотора. Сын Микельса, Брун вышел вместе с отцом и, поздоровавшись с Полем, сел за руль, чтобы отвести машину в гараж.
– Благодарю Вас, господин Поль, что вы приехали так быстро, – сказал дворецкий.
– Как отец, Микельс? – спросил Поль.
– Их сиятельство в том же состоянии, о котором я вам сообщил по телефону. Они в кабинете. Я сейчас доложу о вашем приезде. Они будут рады. Только, если вы не возражаете, им лучше было бы не говорить, что это я вас вызвал. Они разволнуются, да и мне попадёт.
– Не волнуйтесь, Микельс, я это и сам понимаю, – ответил Поль.
Они зашли в замок – не через главный портал – он был закрыт уже много лет, а через вход, который вёл в правое, сравнительно недавно (всего каких-то триста – четыреста лет назад!) пристроенное крыло, где, собственно, и были все жилые помещения и кухня. Только здесь топились камины, убирались помещения, только здесь протекала вся жизнь хозяев и слуг. Собственно, слуг было совсем мало: дворецкий Микельс, его жена Фанни, отменная повариха, старший сын Брун, выполнявший разные работы по хозяйству, его жена Сусанна, а также и младший сын Микельсов Тоби, который был всего на два года старше Поля.
В прошлом году граф Рольф Вундерстайн пригласил своего дворецкого в кабинет и обратился к нему со следующей речью:
– Ваша семья, Микельс, уже многие годы служит у нас верой и правдой. И я, и моё семейство высоко это ценим. Однако наши финансовые дела обстоят очень плохо. Я не хотел бы удерживать вас на службе за такое небольшое жалование, которое вы сейчас получаете, и не желал бы вас обманывать, обещая в будущем заманчивые перспективы. Поэтому хочу вам сказать, что, если будет таковым ваше желание, и вы найдёте работу, где получите условия, достойные вашей квалификации, я не только пойму это, но и дам вам самые лучшие рекомендации.
Микельс какое-то время молчал, а потом ответил так:
– Ваше сиятельство, я не думаю, что, говоря это, вы хотели меня обидеть или избавиться от нас. Но хочу вам сказать вот что: ваш род, конечно, древний, у вас есть родословные книги. А наш род их не вёл. Но только сдаётся мне, что всегда, с самого начала, рядом с вашими предками находились наши предки. И наши, как они называются, генеалогические что ли, деревья уже давным-давно сплелись и срослись так, что отделить их друг от друга невозможно. Поэтому, даже если вы вообще не будете нам платить, мы всё равно будем рядом, разумеется, если вы нас не прогоните. Да вы и не забыли, небось, сколько лет мы ждали вашего возвращения в самые трудные времена.
Да, это было. При всей своей сдержанности граф был очень тронут. Он подошёл к Микельсу, пожал ему руку и сказал, что его семье очень повезло иметь рядом таких даже не слуг, а друзей.
5. Горе
Этот разговор произошёл осенью прошлого года. Кто тогда мог предположить, что впереди их ждали большие испытания и большое горе, по сравнению с которым нехватка средств кажется сущим пустяком.
Графиня Глория Вундерстайн, мама Поля, была моложе своего супруга почти на пятнадцать лет, но это совершенно не ощущалось. Родители любили друг друга, причём не на показ, не на словах, а той молчаливой и верной любовью, когда становится понятным, что значит «иметь одну душу на двоих».
Графиня ничем серьёзным не
